Васильев Алексей Николаевич

---

 

АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ВАСИЛЬЕВ

 

Алексей Николаевич Васильев родился 4 марта1881 г. и был наречён родителями в честь Алексея человека Божия.

Его отец, Николай Васильевич Васильев, служил псаломщиком в нескольких храмах Петербурга: в Сампсониевском, Спасо-Сенновском, Колтовском. Умер в 1907 г. Мать, Анна Михайловна (урожд. Верикундова), тоже из духовного сословия. Умерла в 1928 г., похоронена на Смоленском кладбище. В семье было восемь взрослых детей, из которых Алексей был третьим.

А. Н. в 1903 г. окончил духовную семинарию. В1904 г. женился на Валентине Петровне Успенской, дочери только что скончавшегося диакона госпитальной церкви Петра и Павла на Выборгской стороне – Петра Ивановича Успенского, после чего был рукоположен и назначен на место умершего тестя.

А. Н. всю жизнь любил музыку. Он играл на альте в скрипичном квартете, а брат будущей невесты Алексей Петрович – на виолончели. Так они познакомились с Валентиной Петровной. Кроме этого, А. Н. сочинял духовную музыку. Он не издавал свои сочинения, хотя подписывал партитуры псевдонимом Верикундов и отдавал регенту своего храма.

Причт храма Петра и Павла состоял из священника и диакона. Казённая квартира причта помещалась в доме 9-а по Большому Сампсониевскому проспекту. Дом был двухэтажным. Низ каменный, верх деревянный. Ранее в нём помещалась клиника для душевнобольных. Кажется, А. Н. был первым обитателем квартиры.

У А. Н. и В. П. было две дочери.

Старшая – Ольга (1905–1940). Её дочери Татьяне Григорьевне Авловой (р. 1937 г.) перед арестом дедушки исполнилось всего 11 месяцев, поэтому никаких воспоминаний о нём сохранить она не могла.

Младшая – Валентина (1910–1994). Её единственный сын умер в январе1942 г. в возрасте 12 недель. Основной источник данного текста –  воспоминания Валентины Алексеевны, записанные в 1992–93 гг. Она даже вспоминала, как во младенчестве по утрам бежала подать папе кофе и утреннюю газету. Запахи свежего кофе и типографской краски на всю жизнь запомнились ей как запахи дома, детства, уюта.

Во иереи А. Н. был рукоположен летом 1919 г. митрополитом Вениамином в церкви апостола Матфия на Петроградской. Этому предшествовали следующие события.

Настоятелем церкви Петра и Павла был священник Владимир Константинович Воскресенский, а после него в храме какое-то время служил другой священник. Когда он умер, в храме состоялось приходское собрание, которое приняло решение просить митрополита не о приглашении священника со стороны, а о рукоположении о. Алексея. Святитель Вениамин имел обычай при посещении приходов служить всенощную, потом делить кров с настоятелем, ужинать с ним, беседовать о приходской жизни, молиться, а на следующий день вместе совершать литургию и причащаться. Такой архипастырский визит в храм Петра и Павла состоялся в конце января 1921 г., через полтора года после хиротонии о. Алексея.

Церковь Петра и Павла закрыли в 1922 г. Трудно сказать, было ли это закрытие связано с кампанией по изъятию церковных ценностей. Валентина Алексеевна помнила, что отец ничего скрывать не собирался, а, наоборот, говорил, что сам снимет серебряные ризы с икон, чтобы не допускать никаких кощунств в храме. Но события тогда развивались очень быстро. После закрытия своего родного храма о. Алексей был переведён вторым священником в церковь Иоанна Предтечи на Выборгской стороне (до революции – одна из церквей Общества ревнителей религиозно-нравственного просвещения). Настоятелем её в то время был о. Иоанн Кьяндский, один из священников Общества. Религиозное образование тогда было возможно только на частных квартирах. Небольшая духовная школа действовала и на квартире о. Алексея. Сам батюшка преподавал Закон Божий, а матушка – церковное пение. Занятия проходили летом, учеников было человек двадцать.

В конце1924 г. под каким-то предлогом семью из квартиры выгнали (возможно, сыграла роль просветительская деятельность о. Алексея). Нашли квартиру меньшей площади на Петроградской стороне: Малая Посадская ул., 21-б. Это был пятиэтажный каменный дом (позднее он получил № 23). До революции дом обогревался частной котельной. Теперь она не работала, и жильцы сооружали печи каждый на свой страх и риск. На добытой где-то тележке Васильевы навозили кирпичей с какого-то пожарища у Финляндского вокзала, заказали металлическую облицовку печнику. Дымоходов в доме не было, в качестве дымохода все использовали вентиляционные каналы. Сложили две печки. Электропроводку делал сам о. Алексей. В квартире было пять небольших комнат. Прописались туда Валентина Петровна с сестрой, матерью и дочерьми. Сам о. Алексей не прописывался из соображений безопасности семьи. Сначала он жил там же без прописки, потом снял комнату в Коломягах, Новая ул., 17 (ныне Тбилисская, д. 25). Управдом, в чьи обязанности входило и осведомительство, докладывал «куда надо», что муж В. П. Васильевой в квартире «не живёт, но бывает».

Валентина Алексеевна в это время училась рядом с домом на Петроградской стороне в 178-й (ныне 85-й) школе (бывш. Константиновская гимназия) в Певческом переулке. С нею вместе учились дочери священников: Раиса Петропавловская и одна из дочерей о. Сергия Никольского. Церковь Иоанна Предтечи закрыли в 192 г. после шумной идеологической кампании, организовав сбор подписей трудящихся Выборгской стороны за закрытие храма. Церковная двадцатка апеллировала во ВЦИК, но и оттуда пришёл отказ – письмо в президиум Леноблисполкома от 01.06.1929: «Просьба верующих о пересмотре постановления оставлена без удовлетворения». Настоятель вынужден был выйти за штат, а о. Алексею удалось перейти в Сампсониевский собор – сверх штата.

Финансовое положение семьи стало катастрофическим. Правда, в 1930 г. Валентина Алексеевна устроилась на работу на «Электросилу», а матушка Валентина – в регистратуру поликлиники на заводе Карла Маркса, но этого было недостаточно. Сам батюшка настраивал рояли, ремонтировал зонты, изучил сапожное дело и шил обувь родным и знакомым. Стоящие вещи, в том числе пианино, пришлось продать. Но что батюшка никогда бы не продал – это свой альт. Более того, в эти тяжёлые годы в крохотной комнатке на Петроградской регулярно собирался любительский струнный квартет. На виолончели играл его однофамилец, офицер подводник, на первой скрипке инженер Пясецкий, по происхождению поляк.

Всё это продолжалось до убийства Кирова, точнее, до марта1935 г. В числе тех, кого в это время вызывали в Большой дом и вручали предписание о выезде из Ленинграда в трёхдневный срок, оказались и поляк Пясецкий, и заштатный священник Иоанн Кьяндский и практически всё духовенство Сампсониевского собора. Были высланы многолетний настоятель собора протоиерей Василий Петропавловский, протоиереи Пётр Владимирский и Михаил Дубенский (незадолго до того уволенные за штат), священник Михаил Громцев, оба диакона – Василий Барсов и Захария Химич.

О. Алексей сделался настоятелем единственного, последнего храма на Выборгской стороне. Видя совершающиеся беззакония, батюшка старался совсем не бывать дома. Он переписывался с высланными священниками Петропавловским и Барсовым, вплоть до их арестов по месту высылки в 1937 г.

7 декабря 1937 г. и сам о. Алексей был арестован на своей квартире в Коломягах. Семье об аресте сообщила квартирная хозяйка П. А. Шувалова. Супруга пыталась узнать о причинах и о приговоре. Ответ: 10 лет без права переписки. Обращались к каким-то юристам, но те подтвердили, что дело безнадёжное. А в начале1938 г. всю семью вызвали в милицию, матушку выслали в Рыбинск, с дочерей взяли подписку о невыезде. В марте того же года после очередных арестов прекратились богослужения в Сампсониевском соборе. Комната о. Алексея полгода стояла опечатанной. Потом по заявлению хозяйки приехали люди из НКВД и всё забрали. Дочери хлопотали о возвращении матери, и в конце того же года ей было разрешено вернуться. Паспорт, высланный ей по месту высылки, оказался «чистым». Правда, в квартиру на Малой Посадской ул. за это время уже успели подселить «жиличку».

16 января 1940 г. умерла в больнице старшая дочь Ольга (похоронена на Волковом кладбище, могила не сохранилась). Матушка Валентина с сестрой Л. П. Успенской и внучкой Татьяной; Валентина Алексеевна с мужем В. К. Мартенсом пережили в квартире на Петроградской стороне первую блокадную зиму. Эвакуировались из Ленинграда 17 марта1942 г. Причиной неэвакуации Валентины Алексеевны вместе с оборонным предприятием «Электросила» была её беременность.

12 октября 1941 г. у неё родился сын, Алексей  Мартенс, который 4 января 1942 г. умер, прожив менее трёх месяцев отроду. Родственники проводили младенца на Серафимовское кладбище. Гроб достать было уже невозможно, и ребёночка похоронили в футляре от дедушкиного альта.

Весной1947 г. родственники обратились с вопросом о судьбе Алексея Николаевича в Большой дом. Ответ: числится за лагерем, ждите.

Матушка Валентина умерла в 1956 г., так и не дождавшись официального документа о смерти мужа. Похоронена на Серафимовском кладбище.

Только в 1957 г. Валентине Алексеевне было выдано ложное свидетельство о смерти отца: «умер 28.12.1941, причина смерти – инфаркт миокарда». После этого она взяла музыкальные инструменты о. Алексея (кроме альта, была ещё и скрипка) и отнесла их в ближайшую музыкальную школу, в бывший дом Витте.

Настоящее свидетельство о смерти было выдано внучке Алексея Николаевича только в 1989 г. Его номер V-АК № 264475: «умер 28.12.1937, причина смерти – расстрел». На следующий год прокуратура Ленинграда выдала родственникам справку о реабилитации. Исх. № 13-999-90 от 23.08.90 – «внесудебное решение от 25.12.37 отменено 07.06.89».

14 июля 1989 г. «Вечерний Ленинград» опубликовал письмо Т. Г. Авловой «Кто помнит моего деда?», и начались поиски дополнительных сведений.

Место расстрела и захоронения о. Алексея точно неизвестно. Относительно него существует предположение. Известно, что по одному «делу» с о. Алексеем проходили священники Чужбовский (Александро-Невская церковь), Аннинский (Казанская Чернореченская церковь) и диакон Александров (Троицкая церковь «Кулич и Пасха»). Дочь о. Чужбовского Вера в начале 1990-х гг. рассказывала о том, что ещё в те годы кто-то из сотрудников Преображенского кладбища, знавших отца, служившего в тамошней церкви, говорил её матери, что его вместе с другими расстрелянными похоронили в дальней части кладбища. О захоронениях расстрелянных на Преображенском кладбище вновь сообщает «Ленинградский мартиролог», т. 5. В отличие от фантастических обвинений, предъявлявшихся тогда арестованным, это дело построено на реальной «вине»: участии батюшки в ведущихся на кладбище могильщиками, цветочницами и др. работниками разговорах об этих тайных захоронениях. В этом же томе Мартиролога издании Н. Одинцова делает предположение, что расстрелянные 28 декабря1937 г. могли быть захоронены на Преображенском кладбище в связи с сильными снегопадами, осложнившими доставку тел расстрелянных в Левашово. Это был последний расстрельный день1937 года. Погода была мрачной: сплошная облачность. Минус 7–10 градусов. Новый 1938 год начался снегопадом и метелью...

Валентина Алексеевна умерла 20 июня1994 г. в день Св. Духа и похоронена на Серафимовском кладбище в одной могиле с мамой. За месяц до её смерти, 17 мая1994 г., в очередной колонке «Ленинградского мартиролога», которую тогда публиковал «Вечерний Петербург», появилась фамилия её отца.

В 1998 году её племяннице была предоставлена возможность ознакомиться в ФСБ с делом деда. Среди обвинений, ему предъявленных, значились и «антисоветская пропаганда», и шпионаж, и даже «создание террористической организации священников» (вместе с ещё тремя вышеназванными «сообщниками»). Среди обнаруженных в коломяжском доме «улик» – географическая карта и игрушечный пистолет-пугач...

О. Алексей на допросе вёл себя достойно, показаний на третьих лиц не давал. (А оперуполномоченный следователь, как оказалось, в 1950-е гг. работал заведующим отдела кадров театра им. Кирова).

Игорь Николаевич Александров, протоиерей,
С.-Петербург.

 

 

Алексей Николаевич Васильев, Алексей Андреевич Чужбовский и Михаил Васильевич Аннинский расстреляны одновременно и, возможно, погребены на кладбище Памяти жертв 9 января (бывшем Преображенском). Справки о них приведены в 4-м томе «Ленинградского мартиролога».

Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин расстрелян 13 августа 1922 г. Будет помянут вКниге памяти «Петроградский мартиролог, 1917–1923 гг.».

Владимир Константинович Воскресенский расстрелян в Ленинграде 12 марта1938 г. Помянут в 9-м томе «Ленинградского мартиролога».

Василий Александрович Петропавловский отбывал ссылку в п. Челкар Актюбинской обл. Вновь арестован 20 ноября1937 г. и осуждён на 10 лет лагерей. Дальнейшая судьба неизвестна.

Иван Кириллович Кьяндский вернулся из ссылки в1941 г. смертельно больным и вскоре умер.

Пётр Алексеевич Владимирский был выслан в Астрахань. Дальнейшая судьба неизвестна.

Михаил Семёнович Дубенский был выслан в Вологду. Дальнейшая судьба неизвестна.

Михаил Васильевич Громцев был выслан в Уфу, где вновь арестован 9 ноября 1937 г. и расстрелян 18 ноября1937 г. Помянут в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».

Василий Яковлевич Барсов был выслан в Астрахань, где в1940 г. осуждён на 8 лет лагерей. Дальнейшая судьба неизвестна.

Захарий Кузьмич Химич из ссылки вернулся, но был вновь арестован 14 марта 1938 г. Расстрелян в Ленинграде 9 апреля 1938 г. Помянут в 9-м томе «Ленинградского мартиролога».

Все помянуты в «Синодике» Санкт-Петербургской епархии (СПб., 2017).

Алексей Мартенс помянут в 19-м томе Книги памяти «Блокада».

См. также: Чужбовский Алексей Андреевич

Анатолий Разумов

.