Басаргин Александр Егорович, 1893 г. р., уроженец и житель с. Подпорожье Подпорожского р-на Лен. обл., русский, беспартийный, старший товаровед материального склада Свирьстроя-2. Арестован 24 сентября 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 31 октября 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-2-8-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 5 ноября 1937 г.
Все три брата Басаргины: мой отец, Александр Егорович, а также Василий Егорович и Дмитрий Егорович, были арестованы в разное время и расстреляны 5 ноября 1937 г., место захоронения - Левашовская пустошь.
Отец был очень добрым, ласковым, внимательным к нам, не пил, не курил. Нас было четверо детей (Валентина - старшая дочь, 1921 г. р.; Сергей - ныне покойный - 1923 г. р.; я, 1926 г. р. и Владимир, 1928 г. р.), все в то время учились в школе. Конечно, хорошо помню, как прошел арест отца: ночью с 23/IX на 24/IX был обыск. Когда отец стал с нами прощаться, то старшая сестра Валентина потеряла сознание, а Володя спал. Папа разбудил его, поцеловал, и его последние слова были: “Слушайтесь и берегите маму”. Это были его последние слова, и больше никогда отца уже мы не видели, даже не знали, за что его арестовали. Нет слов описать, что мы пережили. Вот скоро будет 60 лет, как его не стало, а в памяти он остался на всю жизнь.
Первый день мы не могли есть, не садились за стол, так было нам тяжело. В тот момент мама нигде не работала, никуда ее не брали на работу из-за того, что отец арестован как враг народа, но все же знакомый отца помог устроить маму на работу сторожем. Старшие сестра и брат стали зарабатывать деньги на метлах зимой, а летом собирали ягоды и продавали их, т. к. одной маминой зарплаты не хватало. Узнали сполна, что такое нужда и презрение окружающих. В феврале 1938 г. арестовали Николая Александровича Жупикова, мужа маминой сестры (он работал главным инженером на Ольховицком судоремонтном заводе), - и также расстреляли. Тете предложили за 24 часа освободить квартиру, а она была учительница, перевозила своих на санях через реку Свирь ночью, чтобы не было лишних глаз. Теперь наша общая семья стала 9 человек, и вдруг и нам предлагают освободить квартиру (туда должен был переехать секретарь партийной организации). Помогла Надежда Константиновна Крупская - к ней наша родственница обратилась с письмом, и пришел ответ, что “дети за отца не отвечают”. За нами оставили квартиру, нас там было 6 учеников. Когда началась война, мы эвакуировались в Пермскую область (в этот момент уже работали на строительстве Верхне-Свирской ГЭС мама, сестра и брат). В 1944 г. мы вернулись в Подпорожье, младший брат Владимир поступил в морское подготовительное училище, хотел идти по стопам отца (папа служил в морфлоте во время революции). Я вначале работала в карточном бюро и одновременно училась в школе рабочей молодежи, чтобы получить среднее образование, затем меня перевели в райком комсомола в 1948 г., а в 1951 г. уволили ввиду того, что я являюсь дочерью врага народа — это был еще один удар. Брат Владимир кончил Высшее морское училище им. Фрунзе и когда окончил, ему предложили, чтобы он отказался от отца, сменил фамилию. Еле-еле дали ему звание и направили работать на Север в Мурманск, он также пережил все тяготы унижения и недоверия. Но еще я получила удар, который сказался на мне до конца моей жизни. В 1951 г. в Подпорожье приехал молодой прокурор Борис Ильич Бараночников. В ноябре мы познакомились, а в декабре приехал пом. областного прокурора решать вопрос, как может прокурор встречаться с дочерью врага народа. Что я в то время пережила, знаю только я.
Мы все время писали, вернее, я писала - хотели знать, кто написал донос, в чем обвиняли отца, где он похоронен. В 1957 г., спустя 20 лет, пришел ответ, что он реабилитирован посмертно и сообщили, что умер в 1944 г. от рака желудка. А узнали, что он расстрелян, мы из газеты “Вечерний Ленинград” от 27 ноября и 4 декабря 1990 г., где в списках реабилитированных граждан, осужденных к высшей мере наказания и расстрелянных в Ленинграде были названы наш отец и его братья. И снова переживания, и боль непоправимой утраты.
После этого я написала в Комитет государственной безопастности СССР и оттуда пришел ответ от 6 марта 1991 г., где сообщили, в чем его обвиняли, что захоронение было в Левашевской пустоши, и что даны указания выдать свидетельство о смерти.
Ездили в Левашовскую пустошь мы с двоюродной сестрой, Тамарой Васильевной Басаргиной. Оттуда привезли коробочек земли, которую я захоронила в Подпорожье. Вот всё, что осталось от наших отцов, даже сейчас без слез не могу писать, настолько тяжело.
Раиса Александровна Мигунова (Басаргина), г. Подпорожье Лен. обл.