Яскевич Георгий Владиславович

ГЕОРГИЙ ВЛАДИСЛАВОВИЧ ЯСКЕВИЧ

У нас хотели забрать главное – память,

и это почти удалось!

Я родился через 12 лет после того, как мой дядя был расстрелян.
Моя бабушка, Александра Андреевна Яскевич, в девичестве Скакальская, умерла, так и не узнав правду о судьбе старшего сына – Георгия, Жоржа, так звали его дома. В начале шестидесятых она после многократных обращений получила, наконец, бумажку из дома позади памятника Дзержинскому, в которой говорилось, что её сын умер в 1942-м году где-то в сибирских лагерях и теперь он посмертно реабилитирован. Предлагалась также денежная компенсация, от которой бабушка наотрез отказалась.

С детства я видел фотографии Жоржа, и всегда он был с нами, как живой. А потом, через много лет, когда уже не у кого стало спросить, я всюду начал искать его имя. Я не мог позволить забрать память. Я хотел, чтобы мои дети, мои внуки знали, помнили о нём и гордились.

Жорж родился в Кременце. Был первенцем. Семья вскоре переехала на Кавказ. Там родились ещё шестеро – два сына и четыре дочери. Не знаю, какое образование получил мой дед, Владислав Антонович Яскевич, но в Александрополе он служил по судебному ведомству. В 1914 г. дед умер, и старшим в семье остался семнадцатилетний Жорж. Моему папе, от которого семейная память перешла ко мне, было только восемь. Жорж хотел стать военным, учился в каком-то военном учебном заведении. В связи с началом войны ускоренно был выпущен и получил офицерское звание. Попал в крепость Карс, которая тогда была русской. Дальше не знаю. Какой-то период его жизни мне не известен.

Бабушка, у которой на руках остались шестеро младших детей, решила возвращаться на Украину. Но вначале был Тифлис и только в 22-м Киев, а не Кременец, оказавшийся к тому времени в Польше.

А Жорж служил в Красной армии. Фотография, на которой он в петлицах с меткой «БП 154» (Бронепоезд 154), имеет надпись: «В.А.Ш.К.С. Полигон. г. Луга, 1924 г.». Этот бронепоезд, по моим сведениям, базировался в Киеве. Именно по этой причине я искал Жоржа среди репрессированных в Киеве. Но, видимо, он учился в Высшей артиллерийской школе командного состава в Луге.

Папа вскользь упоминал, что брат, будучи в Ленинграде, женился, но, как я могу предполагать, отношения невестки со свекровью не складывались. Кажется, жена была старше Жоржа, а бабушка, женщина с очень сильным, жёстким характером и непререкаемыми принципами, видимо, этого не одобряла. Могу предположить, что служба Георгия Владиславовича проходила в Киеве и Ленинграде и, в конце концов, он окончательно поселился в последнем. К сожалению, мне не известно, оставался ли дядя до последних дней военнослужащим, и в каком он был звании или вышел в отставку. Фотографий тридцатых годов у нас дома нет, и, думаю, не было. Подробности ареста тоже мне не известны. Я также не знаю судьбу жены дяди, об этом никогда не говорили.
Несколько фотографий, скудные отрывочные воспоминания, терзающая душу неизвестность, и вот через семьдесят лет в половине второго ночи я вдруг нахожу в интернете имя, которое искал много лет. Расстрелян. Реакция – злость и ярость. Никогда не смогу простить. И не хочу.
Ведь таких как я – миллионы! Память должна вернуться, мы должны её вернуть. Наши предки должны быть с нами.

Александр Николаевич Яскевич,
г. Киев

Георгий Владиславович Яскевич расстрелян по так называемому Списку польских шпионов № 18. В предписании на расстрел он значится 4-м из 89 приговорённых к высшей мере наказания. Все расстреляны 24 октября 1937 г. и помянуты во 2-м томе «Ленинградского мартиролога». Ещё 6 приговорённых по тому же Списку расстреляны 2 февраля 1938 г. и помянуты в 8-м томе (для расстрела их перевели из Новгородской тюрьмы в Ленинград). Двое приговорённых по Списку содержались в Бутырской тюрьме, расстреляны в Москве и будут помянуты в 12-м томе.