Митрофанов-Студенко Михаил Яковлевич
Митрофанов-Студенко Михаил Яковлевич, 1903 г. р., уроженец д. Мамоли Рассонского р-на БССР, русский, беспартийный, зав. торговым отделом Умбского сельпо Мурманского окр. Лен. обл. Арестован 23 июня 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 25 октября 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-7-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 30 октября 1937 г.
МИХАИЛ ЯКОВЛЕВИЧ МИТРОФАНОВ-СТУДЕНКО
Я не очень много могу рассказать о моем отце. Дело в том, что история ареста отца в нашей семье была закрытой темой, да и я была очень мала, чтобы понять, что случилось. Только когда я подросла, мама понемногу начала мне о нем рассказывать. Теперь я понимаю, что мама сознательно оберегала меня от многих переживаний, она чувствовала, что на моей жизни это все равно отразится.
В декабре 1934 года убили С. М. Кирова. Отец в это время работал культпропом Балтийского завода. В начале 1935 года отца выслали в г. Умбу Мурманского округа, где он работал в системе потребкооперации, бывшем сельпо в поселке Лесном. Когда отца разлучили с семьей, мне было три года. Мама в это время училась в техникуме, поэтому мы остались в Ленинграде. Только раз сумели съездить к отцу. 23 мая 1937 года отец был арестован. 25 октября его судила Особая тройка и 30 октября – расстреляли. Спустя 54 года (в 1991 году) я узнала об этом. Мама умерла, так и не узнав о его судьбе. Со слов матери я частично знаю биографию отца.
Отец с 14-ти лет был инвалидом: у него не было правой руки, он потерял ее во время уличных боев 17-го года в Петрограде. Возможно, это и определило его дальнейшую судьбу. В конце 20-х годов он был секретарем Укома комсомола города Петергофа, затем секретарем партии города Белозерска, доцентом шелкоткацкого института в городе Ташкенте. Отец закончил Комвуз (его еще называли Институтом красной профессуры), учился в Комакадемии. По воспоминаниям мамы, он был умным, добрым, веселым человеком. У отца был хороший голос, он часто пел. У него было прозвище – Мишка-артист. Мама называла его Карась-идеалист, так как он свято верил во всемирную революцию, он доверял всем.
Об аресте отца мы узнали из записки, которую кто-то опустил в наш почтовый ящик. Там было написано примерно следующее: «Ваш муж арестован за нечистосердечное признание своих ошибок».
Брак отца с матерью не был зарегистрирован, и это спасло нас, тем более что мама отказалась подписать отречение от отца. Маму исключили из комсомола и лишили стипендии. Но уйти из техникума не разрешили, сказав, что государство уже столько потратило на ее учебу, что она просто обязана закончить техникум. Жить было не на что, и мама устроилась ночной санитаркой, а днем заканчивала учебу. У нас отобрали одну комнату и поселили туда старушку с открытой формой туберкулеза. Мать вскоре вышла второй раз замуж, и мой новорожденный брат заболел туберкулезом, а за ним и я. И еще одна черта той эпохи, когда любили говорить, что «сын за отца не ответчик». Как я упоминала, брак родителей был не регистрирован, поэтому я носила фамилию матери – Разова. Но после ареста отца маму вызвали и вручили новое метрическое свидетельство, где моей фамилией стала фамилия отца – Студенко. Дед пробовал удочерить меня, чтобы не менять фамилию, но ему отказали.
В 1962 году я написала письмо на имя Н.М. Шверника и получила справку о реабилитации отца. Правда, слово «посмертно» там «забыли» написать. Снова переписка, выслали свидетельство о смерти, но переврали фамилию отца, вместо Студенко – Студенок. Снова пишу. На этот раз в свидетельстве фамилия та, но зато указано, что отец умер от воспаления легких в 1942 году. И только в 1991 году я получила настоящее свидетельство, где указана дата расстрела – 30 октября 1937 года. Вместе с этим я получила фотографию отца из его личного дела. До этого у меня не было ни одной. После ареста отца нам ничего из его вещей возвращено не было. Но когда я попросила выплатить компенсацию, мне предложили представить свидетелей, способных подтвердить, что мы тогда имели. Напоминаю, что во время ареста отца мне было 5 лет.
Став взрослой, я поняла, что личная судьба отца, матери и моя были связаны с трагическими событиями репрессий, захлестнувших всю нашу страну. Отца расстреляли, когда ему было всего 34 года. Исковеркана была судьба матери и моя, не состоялась мечта стать историком, так как университет был для меня закрыт. Мне сейчас 67 лет, у меня двое детей и двое внуков. Вот для них и остальных молодых я и написала о том трагическом времени, чтобы они не допустили повторения.
Юлиана Михайловна Сусс, С.-Петербург
Михаил Яковлевич Митрофанов-Студенко помянут во 2-м томе «Ленинградского мартиролога», а также в Книге памяти жертв политических репрессий Мурманской области (Мурманск, 1997).
Анатолий Разумов