Козловский Михаил Адамович

---

МИХАИЛ АДАМОВИЧ КОЗЛОВСКИЙ

Отец нашей большой и очень дружной семьи родился в 1879 году в местечке Креславка Витебской губернии. Ему не пришлось много учиться, у него было только начальное образование, но он обладал природным умом и необычайным трудолюбием.

С детства он научился делать всё своими руками, по интуиции, без инженерных расчетов. Начал работать сначала в Креславке, потом в Двинске. Основная его профессия – каменщик, каменщик высокого класса. Еще в молодые годы на строительстве кирхи он упал с высоты и повредил себе позвоночник. Эта травма давала о себе знать всю жизнь, особенно в непогоду. Но приходилось ему быть и столяром, и плотником, и сапожником, и маляром, и штукатуром, и печником, и даже рыбаком и охотником. А еще, по секрету скажу, был и замечательным акушером, почти всех своих детей принимал сам.

В 25 лет он женился на нашей маме, которой было только 16. Друг друга они знали с детства и жили по соседству. И однажды, вернувшись с очередных заработков, папа вдруг обнаружил, что соседская девчонка превратилась в прекрасную девушку, перед которой он не смог устоять. В 1907 году у них родилась дочь Мария, в 1909-м – сын Михаил.

Отец поехал на заработки в Петербургскую губернию, на строительство маяков на Ладожском озере. Он принимал участие в строительстве, наверное, всех маяков, а когда оно было закончено, стал работать смотрителем Свирского, а потом Стороженского маяка, и семья полностью переселилась на Ладогу.

В 1911 г. родилась Вероника, в 1914-м – Юлия. Началась первая мировая война, отца мобилизовали в армию, а мама осталась с четырьмя детьми на руках. Как жить?! Маня, Миша и Вера сразу обещали маме, что будут всё делать, что они будут работать. К счастью, отец через неделю вернулся, наверное, был освобожден от службы в армии. В 1915 году как раз в Николу зимнюю родился сынок Николай. В 1920 г. появилась на свет Елена.

Отец был членом ВКП(б). С продотрядом он несколько месяцев проработал в Сибири, кажется, в Новониколаевской губернии. Когда он замечал, что некоторые партийные руководители совершают нечестные поступки, не молчал, а критиковал их, а потом вышел из партии, мотивируя это тем, что заботы о семье отнимают всё время.

В 1922 году отец был переведен на Бугровский маяк. Здесь в 1923 году появилась на свет еще одна, уже пятая дочь – Валентина. На Бугровском маяке семья прожила 8 лет. Это были замечательные годы. Уже все дети подросли, все стали хорошими помощниками родителям. Настоящая комплексная бригада: отец был прорабом, а мама – бригадиром. Каждый получал определенное задание и старался выполнить его как можно быстрее и лучше, чтобы успеть летом и искупаться, и поиграть в лапту, зимой покататься на буере, на коньках и лыжах, а вечером почитать, послушать рассказы. Дом для работников маяка стоял на самом берегу озера. В хорошую погоду была видна Шлиссельбургская крепость и колокольня собора. В нашем доме находили приют и рыбаки, и охотники, приходилось спасать и терпящих бедствие и зимой, и летом.

Маяки – настоящее чудо техники. Аппаратура на них была французской, и устанавливали ее, конечно, французы, о которых у наших родителей остались самые приятные воспоминания. Строили маяки замечательные мастера: М. А. Козловский, И. А. Хмелевич, О. Н. Яловик. Все они потом оказались «врагами народа». Их уже нет в живых, а маяки стоят как памятники: и Осиновецкий, и Стороженский, и Сухо, и Кариджи. А вот родному Бугровскому не повезло – разрушен в годы Великой Отечественной.

 

Гудят пароходы, плывут теплоходы,

Им светят огни маяков.

Орешек и Сухо, Бугровский и Свирский

Выручат всех моряков.

Орешек и Сухо, Бугровский и Свирский

Выручат всех рыбаков.

8 октября 1930 г. отец купил с торгов дом № 6 по Александровскому каналу в Шлиссельбурге (позднее Озерный переулок, дом № 3). По сохранившемуся документу можно понять, что это для семьи было нелегким делом. За дом надо было уплатить одну тысячу сто пятьдесят три рубля, «каковые деньги были им, Козловским, внесены согласно торгового листа». Отец работал каменщиком-печником в Новоладожском техническом участке, а с 1936 г. – на фабрике им. Петра Алексеева.

В страшную ночь на 8 октября 1937 года дома были только отец, мама и я, Валентина. (К этому времени Мария, Михаил, Вера и Юлия уже имели свои семьи и жили самостоятельно. Николай служил в армии, был танкистом, Елена училась в педучилище в г. Пушкине.) Когда раздался зловещий стук в окно, отец сразу сказал: «Это за мной». Перед этим каждую ночь совершались аресты, особенно тех, у кого были нерусские фамилии. Это были финны, поляки, эстонцы, латыши, немцы, евреи… Вошедшие в дом предъявили ордер на обыск и арест. Порывшись в столе отца, они изъяли (цитирую по протоколу): «паспорт ЛУ № 264568, пропуска № 614560 и без №, профбилет на имя Козловского М. А., расписку на принятие револьвера, разная переписка, фотокарточка одна, гильзы охотничьи 16 шт., охотничье ружье № 31905».

Охотничье ружье было необходимо, мы жили в лесу, и волки часто наведывались к дому и сараям. У отца как у смотрителя маяка был наган, потом он его сдал под расписку. Разная переписка – это письма от маминой сестры, которая жила в Риге, и письмо от брата отца, жившего в той же Креславке. Эти письма я помню, в них сообщались разные семейные новости. Фотокарточка – маминой знакомой из Креславки.

Отец обвинялся в том, что он являлся членом польской националистической организации, конечно подпольной, собирал шпионские сведения, готовился к совершению террористических актов, вел антисоветскую агитацию. 24 октября 1937 года его расстреляли, а мы все стали чесеирами – членами семьи изменника родины.

Маму несколько раз вызывали на допросы и в Большой дом, и в Шлиссельбурге. Она, конечно, пыталась доказать, что отец не виновен. Ей угрожали, а потом вместе с несовершеннолетними детьми, Еленой и Валентиной, выслали – в январе 1938 года нам пришлось бросить дом и уехать. Колю досрочно демобилизовали, он вместе с нами уехал в Ярославль, потом в Кемерово, потом – в Новосибирск.

В 1950 году мама вернулась в Шлиссельбург. Умерла за полгода до реабилитации нашего отца. Он реабилитирован трибуналом Ленинградского военного округа 19 августа 1957 г. В свидетельстве о смерти было указано, что он умер 24 января 1942 года от токсической дизентерии. В 1989 году было получено свидетельство о смерти по причине расстрела. На маму тоже есть дело (43 листа), с которым мы ознакомились в 1996 г.

Валентина Михайловна Козловская, г. Шлиссельбург

М. А. Козловский и О. Н. Яловик расстреляны по так называемому Списку 100 польских шпионов № 18, составленному в Ленинграде и утвержденному в Москве. И. А. Хмелевич расстрелян по Списку 100 польских шпионов № 12. Все трое помянуты во 2-м томе «Ленинградского мартиролога» (с. 169, 384, 416).

Анантолий Разумов