Моисеев Алексей Моисеевич

АЛЕКСЕЙ МОИСЕЕВИЧ МОИСЕЕВ

Мой отец, Моисеев Алексей Моисеевич, был человеком труда, днём он работал в колхозе, а вечерами выполнял заказы по пошиву одежды. Он считался в деревне одним из лучших портных и всегда имел заказы на пошив, т. к. брал за работу посильную плату, учитывая условия жизни. Отец очень мало курил, а выпивал только по праздникам. Он любил во всём порядок, был нетерпим к лодырям. Не случайно на первом общем собрании крестьяне деревни избрали его председателем колхоза. Отец разрешил оставить обобществлённый скот на личных подворьях, когда колхозного двора ещё не было. Впоследствии этот скот был размещён во владении раскулаченных крестьян. Районным властям это не понравилось, и он проработал председателем совсем недолго. О случившемся отец не переживал, т. к. в душе колхозный строй он считал пагубным для сельского хозяйства. Новый предколхоза назначил его казначеем, и всё время отец состоял членом правления колхоза.

Отец был арестован 25 февраля 1938 г. Мне было тогда 13 лет и 3 месяца, моей старшей сестре Зинаиде – 15, а младшей, Надежде, – 9 с половиной лет. Я учился в пятом классе неполной средней школы, она находилась в 15 км от нашей деревни Вольные Кусони, и в этот день я не был дома. Об аресте я узнал на следующий день, когда за мной приехала Зинаида. Встретив дома плачущую мать, я пытался уговорить её, что отец ни в чём не виноват и скоро вернётся домой. Наивные мечты! Мать была другого мнения, она говорила, что отца мы больше не увидим, мы его потеряли навсегда.

События это подтверждали. Для нашей семьи начались тяжёлые времена. Мать продолжала работать в колхозе бесплатно, содержать семью было очень тяжело, и ей пришлось продать корову и завести коз. Всё ещё живя надеждой на возвращение отца, я летом 1938 г. написал письмо на имя Сталина. Через месяц получил повестку из районного отделения милиции явиться за получением ответа. Работник милиции – женщина – ответила, что мой отец осуждён по 58-й статье как «враг народа» на 10 лет. Я спросил его адрес, чтобы написать письмо, она ответила, что он осуждён без права переписки. Это была заведомая ложь, которая распространялась в то время. В 1940 г. я успешно закончил семилетку. Мог поступить в любой техникум, но мать не смогла меня содержать при дальнейшей учёбе. Пришлось с помощью дяди поступить учеником счетовода в Райпотребсоюз.

В апреле 1941 г. я был направлен на курсы счетоводов в Ленинград, где и застала меня война. Так как мой возраст не подлежал мобилизации, я вернулся в свою деревню, которую 18 августа оккупировали немцы. Осенью 1943 г. немцы нас эвакуировали сначала в Прибалтику, а в конце 1944 г. отправили в Германию. И только осенью 1945 г. мы вернулись домой. Начались трудные послевоенные будни. Мать отправилась на заработки – копать картофель у одинокого старика. Меня через военкомат направили на работу в Ремстройконтору – восстанавливать посёлок Батецкий. Проживали мы в районной бане, работали на разных работах, получали 400 грамм хлеба и обед. В декабре 1945 г. мне удалось уйти с этой работы с помощью поступления в Новгородский зооветеринарный техникум, где для учёбы были нужны средства. Пришлось на один год завербоваться на строительство Тёсово-1. По окончании срока я уехал в Эстонию, где уже были мои две сестры, а мать в марте 1946 г. умерла. Условия жизни здесь были лучше, я устроился на работу бухгалтером лесозавода. Про отца мы ничего никому не говорили. В документах, которые мне приходилось заполнять, я писал, что отец в 1938 г. умер.

В 1958 г. моя старшая сестра проживала в России на станции Оредеж. И вот ей пришло письмо из Новгородского областного управления милиции, где сообщалось, что Новгородским областным судом Моисеев Алексей Моисеевич признан невиновным и реабилитирован посмертно. Последующая переписка с органами подтвердила, что отец был расстрелян ровно через два месяца после ареста. Когда я стал писать, чтобы мне сообщили о месте захоронения отца, ответ был таков, что в то время хоронили в районе станции Левашово.

Анатолий Алексеевич Моисеев,
п. Форносово Тосненского р-на Ленинградской обл.

Алексей Моисеевич Моисеев расстрелян согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 343. В предписании на расстрел значится 53-м из 89 приговорённых к высшей мере наказания. Все считаются расстрелянными 26 апреля 1938 г. и помянуты в 9-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.