НАУМ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛИВШИЦ
В момент ареста отца мне было 12 лет. Я очень хорошо помню эту ночь, когда в квартиру вломились несколько человек, произвели обыск (довольно небрежный – искать-то было нечего) и увели отца. Проститься разрешили. Больше отца мы не видели. В какой-то степени наша семья была к этому готова, видя, что творится кругом. Но одно дело – кругом, а другое – потерять горячо любимого отца. Я больше ни разу не надела пионерского галстука. Вскоре я и моя старшая сестра были высланы на поселение в город Кинешму Ивановской области. Квартиру отобрали, а довольно красивую обстановку мать почему-то не продала (может, потому что все другие продавали), а раздала хорошим знакомым. Больше мы их никогда не увидели.
Нам повезло – мы попали в период какого-то смягчения, так что мать не отправили в лагерь, а мы остались все вместе. Однако я хорошо помню, как мы сидели на узлах на какой-то площади и не знали, где будем ночевать, так как мы были «враги народа» и нас никто не хотел пускать на квартиру. То же было и с устройством матери на работу. О нашем пребывании в ссылке можно было бы много написать, но это уже другая история.
Отец учился в Петербургском университете, думаю, что его не закончил, т. к. за студенческие беспорядки был выслан в город Архангельск. Занимаясь репетиторством, он познакомился с моей матерью, Верой Яковлевной Смирновой, на которой и женился.
В одной их бумажек, присланных нам о реабилитации отца, он обвиняется в участии в эсеровской организации. Вполне возможно, что он в ней и состоял, но как будто на каком-то процессе ничем особым не отличившиеся эсеры были оправданы? Я знаю, что он был депутатом от какой-то солдатской части на каком-то съезде и слышал и видел Ленина. Кстати, воспитывали нас вполне патриотически по отношению к родине, вернее, к советской власти.
Была у меня фотография, где он молодой и красивый, в военной форме, но я её не нашла. О том, что он был лично знаком с Лениным, он никогда не говорил. А вот лично был знаком с Тухачевским – только как соседи по дачам. Отец долгие годы работал в Смольном в плановом отделе. Незадолго до ареста, очевидно, видя, что творится кругом, он перешёл в Арктический институт, где директором был Самойлович. Когда и как с ним познакомился отец, я не знаю. Я его никогда не видела. Если он хотел помочь отцу, то не помог ни ему, ни себе.
Первое уведомление о смерти отца мы получили в 1956 г., где указывалось, что он умер от крупозной пневмонии в возрасте 63 лет – где, неизвестно. Второе – в 1994 г., где указано, что он был расстрелян в возрасте 60 лет в Ленинграде.
Отец был прекрасный семьянин, приходил домой с работы и отдыхал в кругу семьи. В выходные дни гуляли на Кировских островах с его сестрой – нашей тёткой, которая каким-то чудом уцелела. Я даже не помню никаких его товарищей, которые приходили бы к нам домой. Где осуществлялась эта связь? Не хочется говорить об этой гнусной чепухе, как и о том, сколько времени, вернувшись из ссылки, ютились кто где. И как вся эта эпопея отразилась на учёбе и личной жизни моей и сестры. Обе квартиры – её и моя – куплены за счет непосильной работы в нескольких местах. Государство нам ничего не вернуло. В заключение хочу сказать, что есть семьи, которые пострадали гораздо хуже, чем мы.
Жанна Наумовна Эйдлина,
С.-Петербург
Однодельцы Пётр Андреевич Алеев, Израиль Семёнович Ципкин, Александра Александровна Эскина-Фридберг, Павел Герасимович Власов, Антон Степанович Кубик, Алексей Фёдорович Ильин, Андрей Никифорович Дряхлов, Иван Иванович Кузьмин, Иван Петрович Петровых-Часовщиков, Андрей Васильевич Шеханов, Семён Михайлович Вольпе, Иван Лаврентьевич Дубровин, Наум Александрович Лившиц, Михаил Александрович Окуленко, Раиса Константиновна Введенская, Фёдор Алексеевич Алексеев, Август Иванович Далбин, Григорий Алексеевич Еремеев, Николай Михайлович Гладков, Афанасий Иванович Казнаков, Иван Алексеевич Ионов и Василий Петрович Петров расстреляны согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 337. В предписании на расстрел их порядковые номера 1–22. Всего по этому предписанию расстреляны 89 человек. Все помянуты в данном томе. Считается, что они расстреляны 9 апреля 1938 г. Эта дата указана в итоговой записи коменданта Поликарпова в предписании. Однако есть основания полагать, что Еремеев, а также Михаил Александрович Меньщиков, Янкель-Шмуль Меерович Голубчик и Пётр Иванович Четыркин расстреляны позднее, после уточнения их «установочных данных».
Директор Арктического института Рудольф Лазаревич Самойлович арестован 24 июля 1938 г. Расстрелян 4 марта 1939 г. Помянут в Книге памяти «Расстрельные списки: Москва, 1935–1953: Донское кладбище» (М., 2005). Будет помянут в 14-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.