Бронштейн Матвей Петрович
Бронштейн Матвей Петрович, 1906 г. р., уроженец г. Винница, еврей, беспартийный, окончил физический факультет ЛГУ, профессор Лен. физико-технического и Педагогического институтов, и. о. профессора ЛГУ, проживал: г. Ленинград, Загородный пр., д. 11, кв. 4. Арестован 6 августа 1937 г. в Киеве и этапирован в Ленинград. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград 18 февраля 1938 г. приговорен по ст. ст. 58-8-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 18 февраля 1938 г.
МАТВЕЙ ПЕТРОВИЧ БРОНШТЕЙН
Физик-теоретик, астрофизик; старший сотрудник Физико-Технического Института в Ленинграде; доцент Ленинградского Университета; сотрудник Пулковской Обсерватории.
Доктор физико-математических наук.
Автор многих научных работ, печатавшихся в Советском Союзе и за границей.
Автор многих научно-популярных статей для широкой публики и трёх научно-художественных книг для подростков.
С ордером на его арест к нам, в Ленинграде, по адресу: Загородный проспект, д. 11/40 – агенты НКВД явились в ночь с 31 июля на 1 августа 1937 года. Бронштейна они не застали: он в это время гостил у родителей в Киеве.
Арестовали его в Киеве в ночь с 5-го на 6 августа 1937-го. Привезли в Ленинград 14 августа; поместили в Дом Предварительного Заключения на ул. Воинова, 25 (Шпалерная).
Приговор к расстрелу был вынесен 18 февраля 1938 года выездной сессией Военной коллегии Верховного Суда СССР под председательством т. Матулевича и приведён в исполнение через несколько минут.
Приходили на Загородный с ордером на арест, но я вовремя убежала.
Присутствовать при конфискации был приглашён мой отец. Вывезли всё, вплоть до игрушек моей дочери. М. П. Бронштейн был реабилитирован „за отсутствием состава преступления“ в 1957 году.
Подробнее об М. П. Бронштейне см.: Г. Е. Горелик и В. Я. Френкель. Матвей Петрович Бронштейн. М.: Наука, 1990, а также: Gennady E. Gorelik, Victor Ya. Frenkel. Matvei Petrovich Bronstein and Soviet Theoretical Physics in the Thirties. Basel-Boston-Berlin: Birkhauser Verlag, 1994.
(В обеих книгах, кроме рассказа о творческом и жизненном пути Матвея Петровича, приводятся письма в разные органы власти и Сталину в защиту Бронштейна - письма видных учёных и литераторов.)
Л. Чуковская,
Москва, 15 апреля 1995 г.
Как долго текст Лидии Корнеевны Чуковской ждал «своего» тома «Ленинградского мартиролога». Как мы не успеваем.
Я повторяю в памяти, как прикоснулся к этой истории в апреле 1995 года, когда Лидия Корнеевна, отыскав меня в Питере по телефону, попросила подробно рассказать ей о Левашовском мемориальном кладбище и будущей Книге памяти «Ленинградский мартиролог, 1937–1938». Тогда находился в печати первый том Книги, и я стал настойчиво упрашивать Лидию Корнеевну прислать для одного из будущих томов несколько слов воспоминаний о её расстрелянном муже – физике-теоретике Матвее Петровиче Бронштейне.
Лидия Корнеевна долго пыталась мне втолковать, что никак не может представить себе несколько слов на тему, которой посвящена целая рукопись, целая книга, целый «ПРОЧЕРК». Я был настойчив, но отступил перед её сокрушительными доводами. И вдруг получил страничку машинописи с желанными словами памяти. Затем ещё письмо: «Я написала Вам об М. П. очень подробно, а Вы выберите то, что пишете о других». Затем пришли по почте фотография М. П. Бронштейна и справки-напоминания о погибших коллегах Л. К. по Лендетиздату: С. К. Безбородове, К. Б. Шаврове, Тэки Одулоке (Н. Спиридонове), Н. М. Олейникове, Г. Г. Белых, Н. Константинове (К. Н. Боголюбове) – Как бы не упустить их имена. С Лендетиздатом сотрудничал и Бронштейн.
Мы часто и подолгу беседовали в то время: сначала по телефону, потом – в Москве, когда я привёз Лидии Корнеевне сигнальный экземпляр первого тома Мартиролога.
Я сидел в комнате, где на глубокого тона стенах (ультрамарин? кобальт? – неясно в полумраке) – невероятие круга родных и дружеских лиц: Ахматова, Пастернак, Солженицын, Сахаров. Чуковский Корней, отец, Чуковский Борис, брат, погиб в войну («Правда, красивый?!»), Чуковская Люша, дочь. Фрида Вигдорова – раз, два… семь фото. Матвей Бронштейн. Копию именно этого портрета передала для «Мартиролога».
Заговорили об архивном следственном деле Матвея Петровича – это дело бегло показывали Лидии Корнеевне в КГБ.
«Почему, по какой причине именно его арестовали? Я читала вашу статью „Август тридцать седьмого. Ленинградский вариант“. Вы пишете о начале карательной операции 5 августа, в ночь. Его арестовали в ночь на 6 августа». Мне нечего ответить. Слова «план на расстрелы» родным погибших ничего не говорят. «А вот эти „национальные операции“. Специальной еврейской не было?». – «Нет, в то время не было». – «Почему же всё-таки именно его?».
Вскоре, по доверенности Лидии Корнеевны, мне удалось снять и передать ей копию материалов из дела Бронштейна – для продолжения работы над книгой. «А вы не читали это дело, когда копировали?» – «Нет, только копировал для вас». – «Тогда я буду читать первой», – облегчённо выдохнула Лидия Корнеевна.
Лидия Корнеевна успела поставить в Левашове памятник расстрелянному мужу и передать часть полученной ею Государственной премии за «Записки об Анне Ахматовой» на благоустройство кладбища (сказала: «Люди должны ходить по надёжным дорожкам»).
Звонил, поздравлял с Новым годом. В ответ: «Вы думаете, он будет весёлым?». Она ушла из жизни 7 февраля 1996 года. Для меня – внезапно.
Через год на доме у «Пяти углов» открыли мемориальную доску в память Л. К. Чуковской и М. П. Бронштейна.
Вскоре был опубликован фрагмент неоконченной повести «Прочерк» (в журнале «Звезда», 1999, № 9). Затем повесть вошла в двухтомник Лидии Чуковской (М.: Арт-Флекс, 2001). В комментарии Елены Цезаревны Чуковской – много о мучительной невозможности завершить «Прочерк», о вопросах, на которые не был найден ответ. Опубликован в двухтомнике и фрагмент Списка членов семей осуждённых Военной коллегией в феврале 1937 г. Список, своеобразная ведомость на производство арестов, утверждён 25 марта 1938 г. Очень наглядный документ (см. в данном томе ил. 145-181).
Видно, что жён «за мужей» – арестовывали и сажали. Родителей и детей – высылали. Мужей «за жён» – высылали. Вот строчка:
«Бронштейн Матвей Петров. 32253-37 г. 58-10-11. Жена – Чуковская Лидия Корнеевна, 1907 г. р., работала редактором Лен. дет. издата. Арест оформляется. Арест. IV отделом».
Не филькина грамота, документ НКВД. В одной строчке уместилось многое. И всё серьёзно, через месяц после массовых расстрелов. Но статьи по делу Бронштейна указаны: 58-10-11. То есть «контрреволюционная пропаганда и организационная деятельность». Для расстрела, да ещё по приговору Военной коллегии, с немедленным исполнением приговора, никак не годящиеся. А где же «фашистская террористическая организация, возникшая в 1930–32 гг. по инициативе германских разведывательных органов»? Нет, не прочитывается. Перед нами косвенное подтверждение, что ничего-то при аресте у следствия в руках и не было. Другое подтверждение этому содержится в поразительном документе (копия, машинопись) из самого дела:
НАЧАЛЬНИКУ IV ОТДЕЛА УГБ КАПИТАНУ
ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ
т. КАРПОВУ
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
по след. делу № 32253-37 г.
БРОНШТЕЙН М. П. арестован в г. Киеве 7/VIII-37 г. в Ленинград прибыл 15/VIII-37 г.
О прибытии БРОНШТЕЙНА VIII Отдел не сообщил и 9 Отделение узнало об этом 1 октября с/г., т. е. тогда когда было получено из VIII Отдела УГБ дело на БРОНШТЕЙНА.
Для производства следствия 2 октября БРОНШТЕЙН передан оперуполномоченному 9 Отделения мл. лейтенанту Г. Б. т. ФИТИАЛОВУ, которому было дано задание закончить дело в срок.
На последнем допросе 15 октября с/г. обв. БРОНШТЕЙН признал участие в фашистской организации, в силу чего следствие было продлено и одновременно возбуждено ходатайство о продлении срока с опозданием на 15 дней.
НАЧ. 9 ОТДЕЛЕНИЯ IV ОТДЕЛА УГБ
мл. ЛЕЙТЕНАНТ ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ – БОЖИЧКО.
Резолюция: т. ФИТИАЛОВУ дать объяснения. КАРПОВ. 29/X–37 г.
31 октября объяснения отправили в Москву.
Если перевести канцелярский язык на обычный, становится ясно, что арестовали Бронштейна в Киеве. Срочно, по требованию Ленинградского УНКВД. Срочно этапировали в Ленинград. И – забыли. Забыли, что доставлен. Долго, более полутора месяцев никуда не вызывали. Затем выдали его следователю с требованием закончить дело в срок, т. е. к 15 октября. Ускоренно пытали и только со временем «подогнали» дело под Военную коллегию, формально – судебную, а не внесудебную инстанцию. Для людей с именем. Для того, чтобы подать это имя, в ряду других известных, на подпись самому Сталину. И подали. Список с именем Бронштейна (11-й в списке) подан в январе 1938 г. На титульном листе – подписи-санкции Сталина, Ворошилова, Молотова, Кагановича. 2 февраля 1938 г. Значит, всё-таки обычный план на расстрел. Но для избранных, с более точной процедурой расстрела и более точным оформлением группового акта о приведении приговора в исполнение. Матвей Петрович был для членов Политбюро ЦК ВКП(б) лишь одним из десяти Бронштейнов, подлежащих суду «по первой категории».
Теперь о жене: «Арест оформляется. Арест. IV отделом». Форма мгновенной отчётности: «Арест оформляется» – так обо всех, кого не арестовали в первые две ночи. Прибавка «Арест. IV отделом» из редких. Можно понять, что уже арестована или почти арестована, только даты не хватает. Почему? Потому что не застали дома. А почему «IV отделом»? Это не контрразведывательный, который вёл дело «шпионов» в Лендетиздате. Это секретно-политический отдел. В 1937 г. он вёл дело Бронштейна, а раньше, в 1926 г., – дело Чуковской.
Чуковской повезло укрыться. В 1938 г. таких было немного. Им надо было продержаться до конца года, но кто знал об этом в начале. В ноябре прекратились массовые расстрелы. И уже не хватали «жён за мужей».
Анатолий Разумов
