Лубоцкий Марк Наумович

МАРК НАУМОВИЧ ЛУБОЦКИЙ

Для меня было ударом, когда на сайте «Возвращённые имена» я случайно увидел фамилию моего дяди. Ни мои родители, ни я не знали о его расстреле. И только 6 апреля 2004 года…

Марк Наумович Лубоцкий – родной брат моего отца, Давида Наумовича, хирурга, более 10 лет учившегося, а затем преподававшего в Военно-медицинской академии Ленинграда. В нашей семье было много медиков. Мой дед со стороны отца был терапевт, отец и мать получили высшее медицинское образование.

К сожалению, подробностей, связанных с биографией моего дяди, у меня не сохранилось. Я родился в 1931 году и был назван в честь любимого в нашей семье Марка Наумовича, также Марком. Всё, что мне известно о моем дяде Марке, относится к дневникам моей матери, в которых она рассказывает, как в 1923 году она, только что выйдя за моего отца, жила в квартире-коммуне в Петрограде, где среди ещё нескольких студентов был и общий любимец Марк…

Многие годы, уже после кровавых 30-х и 40-х годов, старшее поколение, боясь за судьбу своих детей, не вело разговоров на эту тему. Мой отец, к счастью, избежал судьбы своего брата. Вскоре после ареста Марка, он был исключен из кандидатов в партию. А уцелел, очевидно, потому, что по совету друзей вывёз свою семью в течение нескольких дней в ближний к Ленинграду город Боровичи, где устроился преподавателем фельдшерской школы. Я думаю, что этим поступком он спас себе и всем нам жизнь.

Только за несколько дней до своей смерти в больнице (он умер в 1966 году), отец рассказал мне впервые, со слезами на глазах, как в его присутствии проходил обыск и арест Марка.

Однажды, спустя полтора–два года после смерти Сталина, в нашей московской квартире появился человек из числа первых реабилитированных Хрущёвым. Это был близкий моему отцу и его брату профессор-химик, чудом уцелевший в сталинских концлагерях. Я помню, что от него впервые мой отец и мы узнали о трагической судьбе Марка, а также о том, что Марк достойно вёл себя и отказался от любого сотрудничества с НКВД. (Имя этого человека, насколько я помню, профессор-химик Либерман, кажется, Григорий. Он был уже тяжело болен и вскоре умер.) По словам Либермана, ему такое сотрудничество предлагалось, его самого поместили в закрытый институт, наподобие солженицынской «шарашки», с требованием изобрести химический состав, который бы производил взрыв в нефтяных резервуарах, но не ранее, чем через несколько недель после попадания в нефтяную среду. Дали ему месячный срок. В случае успеха – замена смертного приговора лагерем. Ему удалось сделать открытие в последний момент.

Я окончил Московскую консерваторию по классу скрипки у профессоров А. Ямпольского и Д. Ойстраха, успешно участвовал в нескольких международных конкурсах, много концертировал, преподавал в институте им. Гнесиных. После отъезда из СССР в 1976 году жил и работал в Амстердаме и Гамбурге. Сейчас живу с семьей в Гамбурге. Мне бы очень хотелось посетить Соловецкий мемориал.

У меня сохранилась единственная фотография Марка Наумовича Лубоцкого. К сожалению, не могу указать точной даты этого снимка, предположительно, первая половина 30-х годов.

Марк Лубоцкий,

г. Гамбург

К истории «контрреволюционной группы»
в Военно-медицинской академии

Согласно версии следствия, в Военно-медицинской академии была «ликвидирована контрреволюционная троцкистская группа», в которую входили военврач 2-го ранга Марк Наумович Лубоцкий, преподаватель кафедры микробиологии Анна Ивановна Панина и адъюнкт кафедры микробиологии Алексей Владимирович Орлов.

28 октября 1936 г. Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР приговорила каждого из них к 8 годам тюремного заключения по тем основаниям, что они «на протяжении ряда лет имели между собою тесную связь, проводили контрреволюционную троцкистскую работу, направленную против линии партии ВКП(б) и её руководителей. Кроме того, подсудимый Орлов обвинял руководство ВКП(б) во внутрипартийном зажиме и имел активную связь с троцкистом Гаем. Подсудимый Лубоцкий был связан с террористом-троцкистом Либерманом, а подсудимая Панина распространяла клеветнические измышления против т. Сталина и предоставляла свою квартиру для нелегальных сборищ».

Лубоцкого и Панину отправили в Соловки. Уже с 30 декабря 1936 г. и 1 января 1937 г., соответственно, они числились прибывшими в материковую часть лагеря, который предстояло преобразовать в тюрьму. Осенью 1937 г. их включили в расстрельный план, затем в этапные списки и расстреляли в Карелии, в Сандармохе: Лубоцкого – 1 ноября, Панину – 4 ноября. Оба помянуты в 6-м томе «Ленинградского мартиролога». Подробнее о расстрелах в Сандармохе см. комментарий «Скорбный путь соловецких этапов» в 4-м томе «Ленинградского мартиролога». В 3-м томе «Ленинградского мартиролога» помещены тюремные фото Лубоцкого и Паниной (ил. 74, 76), а также протоколы Особой тройки с решением о их расстреле.

Попал в Соловки и Орлов. Но его не расстреляли, а при ликвидации Соловецкой тюрьмы в 1939 г. переправили в Норильлаг. Работал врачом в системе санитарной службы. 19 января 1944 г. срок заключения был снижен на 5 месяцев, 16 марта Орлова освободили. Он остался жить в п. Дудинка и работал врачом в 4-м отделении Норильского комбината. В 1950 г. вновь арестован и осуждён на поселение в Красноярский край.

После смерти Сталина Орлов подал несколько жалоб о пересмотре дела. Военная коллегия Верховного суда СССР 30 июля 1955 г. пересмотрела дело 1936 г. Относительно «связей Орлова с Гаем, а Лубоцкого с Либерманом» ничего преступного не было установлено. В Определении Военной коллегии отмечено, что «в период отбытия наказания Лубоцкий и Панина на основании постановления тройки УНКВД Ленинградской области от 10 и 14 октября 1937 года расстреляны без предъявления им каких-либо дополнительный обвинений, а Орлов после отбытия наказания по постановлению Особого совещания при МГБ СССР от 23 декабря 1950 года за то же преступление сослан на поселение». Приговор Военной коллегии от 28 декабря 1936 г., приговоры Особой тройки от 10 и 14 октября 1937 г. и постановление Особого совещания от 29 декабря 1950 г. были отменены. Орлов был освобождён от ссылки.

Арестовывалась и была выслана жена Лубоцкого, Наталья Лаврентьевна, домохозяйка. Детей у них не было.

Арестовывался и был выслан муж Паниной, Лев Григорьевич Рапопорт (1898–?), директор Института эпидемиологии и бактериологии им. Пастера.

Либерман – Григорий Борисович Либерман (1900–?), уроженец г. Сольцы, специалист по органической химии и технологии (отравляющие вещества), преподаватель Военно-технической академии, Лен. химико-технологического института, профессор Военно-химической академии в Москве. Судим трижды (в 1940 г. на 15 лет), реабилитирован в 1957 г., помянут в книге О. Ф. Сувенирова «Трагедия РККА, 1937–1938» (М., 1998).

А. Разумов