Чичагов Леонид Михайлович

---

СВЯЩЕННОМУЧЕНИК СЕРАФИМ (ЧИЧАГОВ)

В 18 километрах к югу от Москвы находится место тайных расстрелов и захоронений, бывший спецобъект НКВД «Бутовский полигон». Судя по имеющимся документам, здесь с 8 августа 1937 г. по 19 октября 1938 г., т. е. за 14 месяцев были расстреляны 20765 человек. Таких «спецобъектов» немало в нашей стране, но вряд ли найдется другое место, где было бы расстреляно столько священнослужителей Русской Православной Церкви. Среди них – митрополит Серафим (Чичагов).

Митрополит Серафим – в миру Леонид Михайлович Чичагов – по про­исхождению русский аристократ, потомок знаменитых адмиралов
В. Я. и П. В. Чичаговых. К 22 годам он – автор трудов по военной инженерии и врачеванию, герой русско-турецкой войны 1876–1877 гг., награжденный несколькими боевыми орденами. Перед ним открывалась блестящая карьера военного и государственного деятеля. Но в 1878 г. произошла его знаменательная встреча со св. праведным Иоанном Кронштадтским. На долгие 30 лет, вплоть до кончины старца Чичагов стал его преданным духовным сыном. Он подал в отставку, переехал с семьей в Москву и через полтора года принял священнический сан. Начав новую жизнь в качестве обыкновенного приходского батюшки, о. Леонид испытал непонимание семьи, разрыв с привычной военно-аристократической средой, неприятие его духовным сословием. Овдовев, он в 1898 г. принял монашеский постриг с именем Серафим*.

Дальнейшая подвижническая деятельность сначала архимандрита, затем епископа и архиепископа Серафима (Чичагова) связана с восстановлением запущенных монастырей и епархий (Сухумской, Орловской, Кишиневской, Тверской), которые он возглавлял с 1905 по 1917 г. Но главным делом своей жизни Владыка считал создание «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», которая сыграла решающую роль в деле прославления преподобного Серафима Саровского. Трудно себе представить, но в начале XX века канонизация величайшего русского святого встретила почти единогласное сопротивление Синода. Понадобилось личное вмешательство Государя, чтобы решить этот вопрос. Одним из организаторов торжеств 1903 г. в Сарове был архимандрит Серафим (Чичагов).

1917 г. был ознаменован для Владыки удалением с Тверской кафедры. По предписанию Тверского губисполкома он был даже изгнан за пределы губернии как «церковный мракобес и черносотенный монархист». Сам Владыка в это время находился в Москве на Поместном Соборе 1917–1918 гг., членом которого являлся. На одном из последних заседаний Собора он был назначен св. Патриархом Тихоном на Варшавскую кафедру и вскоре возведен в сан митрополита. Однако в условиях граж­данской и русско-польской войны он так и не смог прибыть к месту своего нового назначения.

Первый раз митрополит Серафим был арестован 21 сентября 1921 г. и помещен в Таганскую тюрьму. 16 января 1922 г. его освободили, оставив приговор 2 года ссылки (условно). Вскоре он был назначен членом Священного Синода. Но его сильная личность, непререкаемый авторитет и бескомпромиссная политика в делах церковных были неугодны большевистским властям. В апреле того же года его снова арестовали, по более чем странному, даже для того времени, обвинению в «организации прославления прп. Серафима Саровского в 1903 г.» (?!!). Около года Владыка провел в ссылке в Архангельске. Вскоре после возвращения в Москву в апреле 1924 г. он был арестован в третий раз и препровожден в Бутырскую тюрьму, где находился в течение трех месяцев. За 68-лет­­него митрополита ходатайствовал св. Патриарх Тихон. Митрополит Серафим был освобожден из заключения, но получил предписание вы­ехать из Москвы.

Ища себе пристанища, он обратился к настоятельнице дорогой его сердцу Серафимо-Дивеевской обители, где находилась могила его жены и где он приготовил место для своего будущего упокоения. Игумения Александра (Троковская), поставленная начальствовать над обителью по его же ходатайству, отказалась принять гонимого. Этот тяжкий удар он как христианин принял с должным смирением. Еще в 1905 г., как бы предвидя собственную судьбу, Владыка говорил: «Скорби – это лучшие провозвестники воли Божией: Перенося столько скорбей, я вполне убедился, что этот мир, который так трудно перестать любить, делается чрез них нашим врагом и что мне предопределен в моей жизни особенный тернистый путь»*. Гонимого приняла игумения Арсения (Добронравова). В стенах Воскресенского Федоровского монастыря близ г. Шуи он провел около четырех относительно спокойных лет. Много служил, занимался с певчими, работал над рукописями, в том числе над второй частью «Серафимо-Дивеевской летописи», которая по цензурным соображениям не была напечатана до революции**. По благословению игумении Арсении к митрополиту Серафиму были приставлены две послушницы – его будущие тайные постриженницы: монахини Вера (Втюрина) и Севастиана (Агеева-Зуева). С той поры они неотлучно сопровождали Владыку во всех его передвижениях, помогая по хозяйству.

В апреле 1925 г. Русская Православная Церковь оплакивала кончину св. Патриарха Тихона. Высокопреосвященнейший Серафим принял участие в погребении Патриарха.

В 1928 г. по постановлению Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) митрополит Серафим возглавил Ленинградскую кафедру – раздираемую расколами, одну из самых неспокойных. К этому времени часть ленинградских храмов принадлежала «красной» обновленческой церкви, часть – иосифлянам, церковной оппозиции, не признававшей политики компромиссов митрополита Сергия. Человек строгой церковной дисциплины и порядка, Владыка Серафим делал всё возможное, чтобы все приходы вернулись в молитвенно-каноническое общение с Московской Патриархией. Но повсеместное закрытие церк­вей, аресты и расстрелы священнослужителей сводили на нет его усилия.

В октябре 1933 г. 77-летний митрополит Серафим был уволен на покой. Он переехал в Москву, а через некоторое время вместе с келейницами поселился в дачном поселке при станции Удельная Казанской ж. д. Владыка снимал половину дачи, две маленькие комнатки на Песочной улице. Сюда было свезено всё самое дорогое: иконы собственноручного письма (две из них ныне находятся в московском храме Ильи Обыденного), книги, рукописи. Большую радость доставляла фисгармония. Уже будучи тяжело больным человеком, Владыка ежедневно проводил за инструментом по несколько часов, импровизируя или утешаясь переложением церковных песнопений, большим знатоком которых он был. Владыка и сам писал музыку. Сохранилась рукопись большого фортепьянного цикла и ряд других его сочинений*.

В Удельной его нередко посещали церковные иерархи. Сюда приезжали его дочери, а внучка Варя, студентка Московского института тонкой химической технологии, в 1936–1937 гг. практически жила здесь. Впоследствии Варя, Варвара Васильевна Черная, стала профессором, доктором технических наук, лауреатом Государственной премии, а с ноября 1994 г. – настоятельницей Московского Новодевичьего монастыря. Игумения Серафима так вспоминала о жизни в Удельной: «Каждый вечер, возвращаясь с работы, я знала, что дедушка ждет меня, чтобы рассказать что-нибудь интересное и благословить на ночь. На стене висел большой образ Спасителя в белом хитоне, написанный дедом. Под ним стоял диван, на котором я спала»**.

«Покой», на который был отправлен митрополит Серафим, оказался весьма относительным. В декабре 1933 г. в Ленинграде были арестованы органами ОГПУ его верные помощницы: дочь Наталья (монахиня Серафима) и внучатая племянница Ольга Чермоева (урожд. княжна Ухтомская). Они обвинялись в оказании помощи ссыльному духовенству и устройстве побега из ссылки игумении Рижского монастыря Иоанне (Мансуровой)***.

В начале того же 1933 г. был арестован духовный сын митрополита Серафима – 28-летний архимандрит N, к которому Владыка был привязан, как к родному сыну. В 1932 г. N был завербован органами ОГПУ; от него требовали сведений о митрополите и его окружении, так как N по своей должности и близости к митрополиту был вхож в высшие церковные круги. Но спустя некоторое время N сам признался во всем Владыке. Такие признания не прощались службами ОГПУ–НКВД. По обвинению в том, что он «открыл себя перед митрополитом», а также в антисоветских проповедях и «намерении бежать за границу с целью уклонения от службы в армии», N был приговорен к 10 годам заключения и отправлен этапом в Дальлаг. С той поры Владыка не знал покоя. Он хлопотал о смягчении участи N, добился разрешения передач, свиданий (его дочь Наталья виделась с N перед его отправкой в лагерь). Не получая подолгу писем от N, Владыка посылал телеграммы прямо на Управление Дальлага, начиная их словами: «Умоляю сообщить о судьбе...». Прошло несколько лет. И вот в конце сентября 1937 г. N неожиданно появился в Удельной. Оказалось, что он бежал из тюрьмы г. Ворошилова и в течение двух месяцев добирался до Москвы. N прожил в доме митрополита Серафима месяц. В последних числах октября, не ставя никого из близких в известность, N явился с повинной в комендатуру НКВД. На первом же допросе он показал, что после побега жил в Удельной у митрополита Серафима (Чичагова). Через месяц был арестован Владыка. Он был в это время уже безнадежно болен и не вставал с постели. Его вынесли из дома на носилках. Сотрудникам НКВД пришлось вызвать карету скорой помощи, чтобы 82-летнего умирающего старца доставить в Таганскую тюрьму. Выдающийся архиерей претерпел великие страдания и поношения от безбожников, допрашивавших его. Однако нашел в себе силы отвергнуть возводимые на него ложные обвинения и перед своей мученической кончиной совершил последний подвиг всепрощающей пастыр­ской любви. На вопросы истязателей об N Владыка неизменно отвечал, что не видел его с 1933 г.

Тройкой УНКВД по Московской области от 7 декабря 1937 г. Леониду Михайловичу Чичагову (митрополиту Серафиму) был вынесен смертный приговор. 11 декабря Владыка принял мученический венец на Бутовском полигоне*.

Месяц спустя там же был расстрелян N**.

Наталья Чичагова (монахиня Серафима), отбыв срок ссылки, вскоре после ареста отца была снова арестована и не вернулась из заключения. В 1937 г. пропала и его внучатая племянница Ольга Чермоева. Накануне расстрела митрополита Серафима в дом на Песочной улице явились чекисты и предъявили ордер на арест монахини Веры. Вместе с ней в тюрьму добровольно пошла и монахиня Севастиана, сказав, что они «никогда не расставались, не расстанутся и теперь». Отбыв восемь лет заключения, монахиня Вера вернулась и жила у дальних родственников в Кирове. Монахиня Севастиана умерла в лагере.

Хорошо известны слова священномученика Серафима, сказанные им незадолго до последнего ареста: «Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, сколько не помнит вся история христиан­ства». Слова оказались пророческими. Из числа расстрелянных на одном только Бутовском полигоне ныне канонизированы Русской Православной Церковью 180 человек. И первым из них 23 февраля 1997 г. был прославлен в лике святых митрополит Серафим (Чичагов).

Источники: ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263; ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-72934; ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-19124; ЦА ФСБ РФ. Д. Р-30119; Серафим (Чичагов), митрополит. Да будет воля Твоя. М.; СПб, 1993;
Крас­нов-Левитин А. Лихие годы. 1925–1941: Воспоминания. Paris: Ymka-Press, 1977. С. 109–116; Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Кн. 2. 2-е изд. Тверь, 2001. С. 423–450; Материалы к кн. «За Христа пострадавшие» (Православный Свято-Тихоновский богословский ин-т).

Лидия Алексеевна Головкова, Москва

Фотографии предоставлены редакцией Книги памяти «Бутовский полигон. 1937–1938». Биографическую справку о митрополите Серафиме (Чичагове) см. на с. 202 настоящего тома. Об авторе статьи см. на с. 519  настоящего тома.

Анатолий Разумов

 

---