Соболев Михаил Михайлович
ПАМЯТИ ДВУХ МИХАИЛОВ СОБОЛЕВЫХ
Незнакомый дедушка Миша
Нашего деда нам знать не привелось. Михаил Михайлович Соболев родился в Петербурге в последний день XIX века, 31 декабря 1900 г. (13 января 1901 г. н. ст.) в семье священнослужителя Михаила Васильевича Соболева. Позднее принадлежность отца к духовному званию, может быть, послужила одной из причин ареста Михаила Михайловича. В обвинительном заключении сведения о происхождении, выделенные крупными буквами, звучат как обвинение: «из семьи СЛУЖИТЕЛЯ КУЛЬТА».
Михаил Михайлович окончил Ленинградский государственный ветеринарный институт и 31 января 1927 г. получил Свидетельство с присвоением квалификации ветеринарного врача. В 1929 г. заочно окончил зоотехнический факультет Ленинградского сельскохозяйственного института. Был беспартийным.
С осени 1926 г. до июля 1928 г. он работал заведующим ветеринарным пунктом в деревне Гостинополье Волховского района. В 1928–1930 гг. был участковым ветеринаром в селе Оскуй Чудовского района. В 1930–1931 гг. – ветеринар в бывшем аракчеевском селе Грузино. С июля 1931 г. его перевели зоотехником в Чудово. Позднее стал старшим зоотехником Чудовского Райзо (Районный земельный отдел) и работал в этой должности до ареста в 1937 г.
В 1927 г. Михаил Михайлович женился на Екатерине Андреевне Калининой (1901–1992). Она в это время работала в Гостинополье помощником участкового агронома. В дальнейшем, в сложный период коллективизации, они всегда трудились вместе: Екатерина Андреевна – агрономом, Михаил Михайлович – ветеринаром, зоотехником. В Чудове он занимался и научной работой и, со слов Екатерины Андреевны, писал диссертацию.
1 мая 1928 г. у Соболевых родился сын Владислав – наш отец. Этим именем родители хотели «Владимира славить», т. е. Ленина. Владиславу было 9 лет, когда к дому на Лучинской в Чудове подъехал «чёрный воронок» и увёз его отца. На всю жизнь запомнил он страшную осеннюю ночь 1937 г. и до конца дней не терял надежду ознакомиться с делом по обвинению отца. Но это удалось только нам, когда в 1998 г. дело деда прислали из Новгорода.
Согласно делу № 40149 по обвинению гражданина Соболева М. М., он был арестован 15 сентября 1937 г. На ордере он как будто бы поставил свою подпись в 21 ч. 20 мин. Но бабушка потом вспоминала, что ордер на арест предъявлен не был. Сначала Михаил Михайлович содержался в Чудовском РО НКВД, затем его перевели в Новгородскую тюрьму. Первый допрос датирован 17 сентября. Арестованный якобы подтвердил, что «в результате неправильного планирования случных кампаний, ожереб конематок в 1936–37 гг. происходил во время полевых работ, что приводило к абортированию, истощению конематок, отрыву их от полевых работ». Затем якобы рассказал, что в «контрреволюционную вредительскую организацию» его завербовал в 1935 г. бывший начальник Облзу (Областное земельное управление) Наумов Николай Григорьевич (расстрелян 8 сентября 1937 г.).
Ещё два протокола допросов датированы 20 и 30 ноября. Подписи выглядят всё неувереннее, а ответы (его ли?) смиренно повторяют нужные формулировки: «Путём вредительских действий в области животноводства подорвать и дискредитировать колхозный строй, показать колхозникам нерентабельность и нежизненность колхозной системы, затормозить дальнейшее развитие коллективных хозяйств, вызвать у колхозников недовольство Советской властью и подорвать доверие с их стороны к руководству партии и правительства».
Согласно обвинительному заключению от 1 декабря 1937 г., Соболев М. М. виновным себя признал. Предлагалось его «с 1 декабря из Новгородской тюрьмы содержанием перечислить за Спецколлегией Леноблсуда». Однако никакой суд его не судил.
Выписка из протокола Особой тройки УНКВД ЛО № 238 от 19 декабря 1937 г. гласит: «Соболева Михаила Михайловича – расстрелять».
Приговор приведён в исполнение 26 декабря 1937 г. Акт о расстреле подписан на ленинградском бланке начальником новгородского НКВД Глушаниным.
После неоднократных запросов жены и сына дело М. М. Соболева было пересмотрено. При пересмотре дела были допрошены и свидетели, сослуживцы из Чудова. Все отзывались о Михаиле Михайловиче как о трудолюбивом, добросовестном работнике, который ни с кем не конфликтовал. Падёж скота свидетели объясняли нехваткой кормов в то время, а завышенные цифры плана, которые вменялись в вину чудовскому зоотехнику, – указанием сверху.
16 августа 1958 г. он был реабилитирован. Выдали свидетельство о смерти, в котором указаны ложные дата и причина смерти: «23 сентября 1944 г. Гангрена лёгких».
В 1988 г. наш отец вновь обращался в Прокуратуру Новгородской обл. и в общество «Мемориал». Новое свидетельство о смерти М. М. Соболева было выдано в 1989 г. с указанием даты расстрела – 26 декабря 1937 г., но – по неизвестной причине.
Нашего деда Михаила Михайловича в Чудове помнят. Это был человек очень порядочный, тактичный, спокойный. Его любили и уважали на работе. Родители жены, с которыми они жили вместе, относились к нему, как к сыну. Михаил Михайлович и Екатерина Андреевна прожили вместе всего 10 лет. Бабушка долго искала мужа, ждала… Замуж больше не вышла и с сыном не расставалась до конца своих дней. Бабушка прожила долгую жизнь и умерла на 91-м году. Она мало рассказывала о дедушке, наверное, привыкла молчать. Но невысказанная боль вылилась в воспоминаниях, написанных в конце жизни и озаглавленных «Моя жизнь».
Из мемуаров Е. А. Соболевой-Калининой.
«Волховстрой тогда только строился... Во время покупки дров [для агропункта в пос. Волхов] я познакомилась с Мишей Соболевым, он был назначен заведующим ветпунктом тоже в Гостинополье, у него было два фельдшера и конюх, которых тоже надо было обеспечить дровами. Была очень богатая ветаптека.
Через полгода мы поженились. Свадьба была многолюдной и шумной, из родных только был мой папа, все участковые агрономы со всего уезда, землемеры, мелиораторы… Нам спели многая лета, вообще много пели. Миша был на 10 месяцев старше меня. Не мог пить не только водки, но и вина. Пил на свадьбе лимонад. Очень любил молоко и чай.
Он переехал из своей комнаты в мою трёхкомнатную квартиру, которую мне дали в агропункте.
…В начале 1928 г. я уехала к родителям в деревню Круг Оскуйской волости в декретный отпуск... Миша приехал, чтобы после 1 мая увезти меня в Ленинград, он заочно кончал Сельскохозяйственный институт. Но 1 мая в 9 часов утра родился Слава... Когда Миша уехал, мама пригласила священника из Оскуя, отца Николая, и он окрестил Славу.
…В конце декретного отпуска [летом 1928 г.] я устроилась в Оскуй участковым агрономом… Миша занял место участкового ветврача. У нас была пара лошадей и конюх из местных. Когда Мишу арестовали, этот бывший оскуйский конюх был милиционером в Чудове и мне передавал на словах, как было плохо Мише ещё в Чудове, и сообщил мне, когда его отправят в Новгород. Мишу я видела в последний раз уже в грузовой машине, когда он только помахал рукой и что-то крикнул, я не разобрала что.
В Оскуе я работала почти год, и меня перевели в Грузино, и Мишу тоже... В Грузине у нас тоже была пара лошадей и жеребец, на котором можно было ездить только зимой в санях... Агропункт и ветпункт размещались в крыловском доме. Крыловых раскулачили, и дом отдали нам. Вдова Крыловых жила в мезонине с двумя детьми. Я потихоньку ей помогала питанием. Мы держали корову и домработницу. Конюх у нас был из Любуни... Кроме того, у Миши был ветфельдшер, горький пьяница, а жена его очень хорошая портниха.
…Из Грузина нас с Мишей перевели в Чудово, его зоотехником в Райзо, а меня старшим агрономом Колхозсоюза... Колхозы то организовывались, то разваливались, это было в начале 30-х годов.
…В сентябре 1937 г. ночью подъехал к дому так называемый «чёрный ворон», и арестовали моего мужа Соболева Михаила Михайловича. Ордер на арест не был предъявлен, и никаких обвинений не было предъявлено. Даже обыска не было. Просто так взяли человека и увезли. Мы все очень растерялись, я бросила на стол свою сумочку и резко сказала, чтобы хоть мои документы проверили. Но уполномоченный ГПУ даже не посмотрел на меня, только сказал, что завтра принесите передачу в милицию. Я утром отнесла всё необходимое ему, личные вещи и еду. Он был в милиции несколько дней, передачу принимали, а свидания не разрешали. Я ходила на работу, но все с сожалением на меня смотрели. Мишу любили в коллективе, он был всегда спокоен, ровен в обращении, не пил, не курил, был хорошим специалистом своего дела, в общем, работал на совесть.
Мои родители недоумевали, за что невинного человека могли арестовать, думали, что недоразумение.
Однажды рано утром прибежала соседка и сказала, что сегодня всех арестованных будут отправлять в Новгород, чтобы я немедленно поспешила в милицию.
Я сразу же помчалась и застала машину, переполненную до отказа, грузовую, где среди знакомых лиц увидела Мишу. Он только помахал рукой, даже говорить не мог, проезжая мимо на полном ходу. Милиция очень спешила и поэтому отправляла их ранним утром. Больше Мишу я никогда не видела. На другой день поехала в Новгород, постояла в очереди в тюрьму, чтобы передать передачу, но Миша прислал записку и обратно выслал смену белья, только оставил еду. Написал, что ему ничего не нужно, тем дал понять, что в Новгороде не останется. Через день я снова поехала в новгородскую тюрьму, но записку и передачу не приняли.
В третий раз опять поехала в Новгород, но в тюрьме грубо ответили, что Миша «не числится». Значит, куда-то увезли. Я поехала в Ленинград, обошла все тюрьмы, даже побывала в «Крестах», в Большом доме на Литейном. С работы меня всегда отпускали. В Большом доме очень много было народу, в основном жёны и матери арестованных. Когда подошла моя очередь к окошечку, очень грубо сказали, что меня не арестовали, и ладно. Дождёшься, что и тебя арестуют. Но Миша «не числился». Ответ для всех был один.
Когда я вернулась домой, мои родители сказали, чтобы я не ездила больше по тюрьмам, во избежание ареста. Папа после ареста Миши заболел, мама тоже с трудом ходила. Славе сказали, что отец в командировке, но в школе ученики объявили всю правду. Он пришёл в слезах и долго печалился. Отца он очень любил, часто после школы ходил к нему на работу, а когда его не стало, стал ходить ко мне на работу, молча сидел и всё о чём-то думал. Но учился отлично.
…От Миши, конечно, никаких вестей не было. Куда только я не ездила, чтобы узнать, куда его увезли. В «Крестах» была, в Большом доме на Литейном была, в пересыльных тюрьмах была, в Новгород ездила, в тюрьму, несколько раз. Везде сидели такие барбосы, даже разговаривать не хотели, такие грубые, наглые рожи, а в Большом доме мне даже сказали: «Тебя ещё не посадили, так будь довольна».
…В эвакуации я поехала в Ярославское областное ГПУ. Там сказали, чтобы я мужа не разыскивала, что это бесполезно, но обошлись не так грубо, как в Ленинграде. Сказали, что после войны всё выяснится».
Ещё один документ из семейного архива – сохранившаяся записка Екатерины Андреевны (карандашом на клочке тетрадного листа в клетку) мужу в тюрьму:
«Привезла тебе: Рубашка – 1. Кальсоны – 1. Денег – 70 рублей (семьдесят). Сообщи о здоровье и что тебе надо. Целую. Катя».
На обратной стороне – ответ: «Катюшенька, мама, папа и Славенька! Рубашку и кальсоны возвращаю, т. к. не надо. Я здоров. Крепко целую вас. Миша».
На лицевой стороне записки в нижнем углу указана дата: «4/I 38 г.» (тоже карандашом, но более крупно и нажим более слабый). Может быть, дата поставлена после завершения хождений по тюрьмам в поисках «выбывшего» мужа.
Прадед Михаил из Опеченского Посада
Наша бабушка Екатерина Андреевна Соболева-Калинина так вспоминала в конце своей жизни о родителях мужа:
«Летом мы с Мишей поехали в Опеченский Посад Боровичского уезда, где жили его родители. У них был просторный кирпичный дом, отец служил соборным протоиереем, дом стоял около собора. Мать – бывшая учительница, Антонина Евгеньевна, а отца звали Михаил Васильевич Соболев.
В день приезда вечером он нас сам обвенчал в соборе, уверяя, что гражданский брак недействителен для него. Собор был ярко освещён, горела люстра. На работе мы не сказали, что венчались. При венчании были только близкие родственники и знакомые».
Это единственное упоминание о прадеде из далёкого Опеченского Посада постепенно обрастало сведениями. О трагической судьбе дедушки Михаила Михайловича Соболева мы знали с детства. А вот о том, что был казнён и его отец, узнали не так давно.
Ценные источники о предках мы получили в Центре «Возвращённые имена» при Российской национальной библиотеке. Потом была переписка со священником из Опеченского Посада о. Алексием (Ивановым). Чем больше сведений появлялось о прадеде, тем больше мы ощущали потребность побывать на родине предков.
Наконец, мы (правнучки со своими сыновьями) отправились в паломничество, а может быть, в гости к прадедушке: Боровичи – Ровное – Ёгла – Опеченский Посад.
Старинное село Ровное. Здесь 10 января 1874 г. родился Михаил Васильевич Соболев. Отец его Василий В. Соболев служил диаконом в Спасо-Преображенской церкви. На берегу Мсты по сей день стоит этот каменный храм, построенный в XVIII в. Он был закрыт в 1938 г., разрушены колокольня и трапезная. Но над куполом и по сей день возвышается крест. Преображенский храм является памятником архитектуры федерального значения, и поэтому Росохранкультура не разрешает Боровичской епархии ничего с ним делать. А между тем храм стоит без крыши и свод разрушается.
Наверное, где-то неподалёку жила семья диакона Василия Соболева. В Ровном прошло детство о. Михаила. В Спасо-Преображенский храм он ходил на богослужения. Родители воспитали его глубоко верующим человеком. В отроческом возрасте покинул Михаил Соболев родительский дом.
В Боровичское духовное училище, куда он поступил, принимали мальчиков духовного сословия от 9,5 до 12 лет. В течение 5 лет они получали начальное образование. Большинство поступали потом в Новгородскую духовную семинарию. Михаил Соболев пошёл по пути пастырского служения. Он окончил Новгородскую духовную семинарию, по-видимому, в середине 1890-х гг. Семинария располагалась в Антониевом монастыре, на правом берегу Волхова. В этот же период в семинарии учился Василий Лебедев, будущий священномученик Варсонофий, епископ Кирилловский. Вполне вероятно, что они встречались и в Новгороде, и в Боровичском духовном училище.
По окончании семинарии Михаил Соболев преподавал в сельской школе, затем вернулся в Боровичи и работал учителем и экономом в духовном училище. Вскоре он был определён на должность псаломщика в церковь Вознесения Господня в Петербурге. Этот величественный храм с высокой колокольней стоял на углу Вознесенского проспекта и Екатерининского канала (ныне Грибоедова). В 1936 г. храм снесли.
В Петербурге Михаил Соболев женился на учительнице Антонине Евгеньевне, и на рубеже веков у них родился первенец Михаил. Вскоре Михаил Васильевич Соболев был рукоположен в священники и направлен в родной Боровичский край.
С 1902 г. и до конца своей жизни о. Михаил служил в селе Опеченский Посад. Он окормлял два храма: собор Успения Божией Матери и церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Каменный однокупольный Успенский собор, построенный в 1764 г., стоял на берегу Мсты. Он имел классическую архитектурную композицию: восьмерик на четверике, увенчанный луко-вичной главкой. К четверику пристроена трапезная. Храм имел богатое внутреннее убранство. Рядом стояла трёхъярусная колокольня с многочисленными колоколами и высоким шпилем. На колокольне были устроены часы-куранты.
В 1914 г. в Опеченском Посаде торжественно отмечали 150-летие Успенского собора. К юбилею его отремонтировали, старинные иконы Спасителя и Успения Божией Матери, почитаемые как чудотворные, украсили серебряными окладами. Можно представить, сколько волнений и хлопот было у настоятеля о. Михаила в том году.
Михаил Васильевич был известен и на просветительском поприще. Он безвозмездно преподавал Закон Божий в мужском приходском училище, а в 1916 г. утверждён в должности законоучителя Опеченского высшего начального училища. По его инициативе в деревне Дерева открыли школу грамоты, которой он два года заведовал. Курировал он и народную библиотеку-читальню. Был депутатом от духовенства в налоговой службе (по сведениям на 1915 г.).
Свою неустанную пастырскую деятельность о. Михаил продолжал и в советский период гонений на Православную церковь. В 1924 г. он был возведён епископом Никитой (Стяговым) в сан протоиерея. В 1927 г. награждён наперсным крестом.
В январе 1927 г. в Опеченский Посад прибыл второй священник, о. Александр (Секундов). Он уже преследовался ОГПУ в 1925 г. Теперь его арестовали 14 июня 1927 г. по групповому делу епископа Никиты (Стягова). Но 17 августа освободили, т. к. дело закрыли «за отсутствием доказательств преступления».
Тем же летом 1927 г. произошло семейное событие, значимое для о. Михаила. У него с матушкой Антониной было двое детей: сын Михаил и дочь, родившаяся уже в Опеченском. Сын давно покинул родное гнездо и работал ветеринаром в Волховском районе Ленинградской обл. В 1927 г. он женился и летом привёз знакомить с родителями молодую жену Екатерину Андреевну. Именно об этой поездке и вспоминала она через 60 лет. Конечно, о. Михаил не мог принять и понять новые советские порядки, гражданский брак. Тогда и было совершено таинство венчания молодых.
Встречался ли ещё о. Михаил с сыном, нам неизвестно, а внука Владислава, родившегося в 1928 г., вероятнее всего не видел.
Мы пытались представить, как и где жили наши Соболевы в Опеченском, чем занимались. Может быть, ранним туманным утром сидел с удочкой будущий ветеринар Миша Соболев, и перед ним был тот же берег Мсты, что видим мы через 100 лет. А потом они с матушкой и сестрой шли в храм. Отец Михаил служил литургию, и собор был ярко освещён.
Покровская церковь на кладбище не сохранилась. Её взорвали в 1941 г., т. к. понадобился кирпич для Мстинской ГЭС. На кирпич разобрали и колокольню Успенского собора, оставив только первый ярус. От самого собора осталась лишь нижняя часть и трапезная. Там размещался цех Ёгольской трикотажной фабрики. Слава Богу, в настоящее время собор возрождается.
Особенно волнительно для нас было войти в храм, где проводил богослужения прадед. Поистине святое место! Интерьер храма и сейчас впечатляет: двусветный высокий зал, большие окна в толще стен, много света. Как, наверное, он был хорош до разрушения! В этих стенах когда-то стояли перед аналоем бабушка и дедушка.
Трагические 1930-е годы. Органы НКВД добрались и до о. Михаила. В 1930 г. в его доме были произведены два обыска. В 1934 г. он и «член семьи Соболева Анна» (видимо, жена Антонина) были лишены избирательных прав. В этом же году «лишенцем» стал и его отец диакон Василий Соболев. Для семьи это означало лишение продовольственных карточек, обложение огромными налогами. А епархиальная власть в 1934 г. наградила о. Михаила Соболева митрою.
Осенью 1935 г. с Успенского собора сбрасывали и разбивали колокола. По воспоминаниям местных жителей большой колокол (301 пуд 20 фунтов), который славился особым звуком, долго сопротивлялся. Всё происходящее, наверное, отдавалось стоном в душе о. Михаила. Богослужения в Успенском соборе и в Покровской церкви на кладбище продолжались ещё два года.
21 ноября 1937 г. снова забрали о. Александра (Секундова). Настоятеля о. Михаила арестовали 8 декабря (по другим сведениям, 21 ноября). Третьим арестованным по групповому делу стал Пётр Николаевич Плаксин, председатель церковной двадцатки. Их содержали в Боровичской следственной тюрьме на ул. Дзержинского.
30 декабря 1937 г. Особой тройкой УНКВД Ленинградской обл. М. В. Соболев, А. А. Секундов и П. Н. Плаксин были приговорены к высшей мере наказания (расстрелу). Обвинение формулировалось так: «систематическая контрреволюционная агитация, призывы колхозников к уходу из колхозов, распространение слухов о войне и гибели советской власти». Осуждённые виновными себя не признали. Приговор приведён в исполнение 8 января 1938 г. в Боровичах. О. Михаил пережил сына на 13 дней.
М. В. Соболев и П. Н. Плаксин реабилитированы 18 мая 1989 г., А. А. Секундов – 18 февраля 1997 г. Место их захоронения не установлено. В селе Ёгла на высоком берегу Мсты стоит среди берёз поклонный крест. Он был сооружён в 1994 г. в память священнослужителей, погибших в годы сталинских репрессий.
К великому сожалению, в нашем семейном архиве нет ни фотографий, ни каких-либо документов о прадеде. Единственная вещица, которая связывает с Опеченским Посадом, это бабушкино венчальное колечко.
Сын М. М. Соболева Владислав Михайлович Соболев (1928–1993) окончил физический факультет ЛГУ. Всю жизнь, с 1951 по 1993 г. работал в Главной (Пулковской) астрономической обсерватории. Астрофизик, кандидат физико-математических наук. В 1964–1982 гг. – заместитель директора по научной части, в 1982–1983 гг. – директор.
От брака с Галиной Дмитриевной Соболевой (урожд. Фуфаевой, 1925–2008) – две дочери: Татьяна Владиславовна Соболева (р. 1956) и Марина Владиславовна Соболева (р. 1960).
У Т. В. Соболевой от брака с С. М. Адибековым – сын Сергей Сергеевич Соболев (р. 1992). У М. В. Соболевой от брака с А. Л. Негодяевым – два сына: Дмитрий Андреевич Негодяев (р. 1984) и Андрей Андреевич Соболев (р. 1986).
Незадолго до смерти Екатерина Андреевна Соболева-Калинина написала записку, в которой выразила пожелание увековечить фамилию погибшего мужа у потомков. Наверное, по Божьему промыслу двое из трёх правнуков – Соболевы.
Вечная память двум убиенным Михаилам, нашим деду и прадеду.
Татьяна Владиславовна и Марина Владиславовна Соболевы,
С.-Петербург
Михаил Михайлович Соболев, а также новгородский плотник Алексей Николаевич Сулин и причисленный Русской православной церковью к лику святых Владимир Константинович Лозина-Лозинский расстреляны в Новгороде согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 238. Предписание на их расстрел с исходящим номером 194803 было отправлено из Ленинграда 22 декабря на имя начальника Новгородского горотдела НКВД капитана госбезопасности Глушанина. Акты о расстреле в Новгороде подписаны Глушаниным 26 декабря. После этой даты заключённые считались выбывшими из тюрьмы. Настойчивым родственникам впоследствии устно объявлялось, что они убыли в дальние лагеря без права переписки. Место погребения расстрелянных в Новгороде не найдено. Ещё 5 человек расстреляны согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 238 в Боровичах 28 декабря 1937 г. Расстрелянные в Новгороде и Боровичах помянуты в 5-м томе «Ленинградского мартиролога», а также в Книге памяти жертв политических репрессий Новгородской обл.
45 человек расстреляны согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 238 в Ленинграде. Возможное место их погребения – Левашовское мемориальное кладбище. Все помянуты в 4-м томе «Ленинградского мартиролога».
Михаил Васильевич Соболев, а также его однодельцы Александр Александрович Секундов и Пётр Николаевич Плаксин расстреляны в Боровичах 8 января 1938 г. согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 280. Вместе с ними по тому же протоколу и предписанию на расстрел расстреляны боро-вичский домовладелец Фёдор Федорович Партанский, монах Нифонт (Николай Михайлович Майоров) и священник Павел Иванович Демянский. Все помянуты в 5-м томе «Ленинградского мартиролога». Ещё 16 человек расстреляны согласно протоколу Особой тройки УНКВД ЛО № 280 в Ленинграде 8 января 1938 г. Возможное место их погребения – Левашовское мемориальное кладбище. Все помянуты в 7-м томе «Ленинградского мартиролога».
До 1989 г. полная правда о расстрелах 1937–1938 гг. скрывалась согласно партийным, государственным и ведомственным указаниям. – Ред.