Ознобишин Владимир Николаевич
Ознобишин Владимир Николаевич, 1877 г. р., уроженец и житель г. Ленинград, русский, из дворян, беспартийный, б. полковник Преображенского полка, проживал: Кирочная ул., д. 32-34, кв. 36. Особым совещанием при Коллегии ОГПУ 12 сентября 1924 г. осужден по ст. 60 УК РСФСР на 3 года концлагеря, с заменой на ссылку в Вологодскую губ. Освобожден 2 сентября 1927 г. без права проживания в 6 пунктах СССР. По возвращении в Ленинград работал чертежником на дому. 25 апреля 1931 г. осужден на 5 лет ИТЛ. По освобождении работал чертежником на ф-ке "Катушка" в п. Петушки Московской обл. Арестован 14 сентября 1937 г. Тройкой УНКВД по Московской обл. 10 октября 1937 г. приговорен за "контрреволюционную агитацию и восхваление "врагов народа"" к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Москва (Бутовский полигон НКВД) 13 октября 1937 г.
НАШ ДЕД ПОЛКОВНИК ПРЕОБРАЖЕНСКОГО ПОЛКА ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ОЗНОБИШИН
Так получилось, что старший сын нашего деда, Николай Владимирович (мой отец – Т. О.), принял на себя миссию хранителя семейных традиций. Сколько я себя помню, он всегда стремился узнать о судьбе своего отца. С 1937 года о нем не было известий. Никто не знал, жив ли он. Однако в середине 50-х начали возвращаться некоторые из ранее безвестно исчезнувших. Об этом говорили шепотом. Мы, дети, улавлива-ли какую-то особую значимость в этих услышанных обрывках фраз. Что-то непонятное, но почему-то страшное тревожило детскую душу. Отец зачем-то неожиданно уехал в Москву. По возвращении он рассказывал о каком-то ящике, куда надо было опустить документы, но ящик был настолько переполнен, что бумаги уже не помещались (это были запросы о реабилитации). Потом пришел ответ, где значилось, что дед умер от сердечной недостаточности в 1942-м или 1943-м, что он посмертно реабилитирован. И хотя слово «расстрелян» прозвучало в официальных документах лишь в 1990 г., тогда, в конце 50-х, я уже понимала, как он погиб. В 1956-м, после смерти второй сестры деда, в доме появились чудом сохранившиеся фотографии (среди них – дед верхом на лошади в военной форме, он обладал призом за лучшую посадку в седле) и его портрет, рисованный пером – бабушка хорошо рисовала. Она беззаветно любила своего мужа. Когда его арестовали и увозили из дома, она бежала вслед и падала. Моя мать вспоминает эту сцену каждый раз, когда смотрит фильм о женах декабристов. Она знала Владимира Николаевича как человека необычайно мирного, благородного. Он оставался верен полковому братству и после расформирования Преображенского полка. Встречи с однополчанами послужили основанием для одного из пунктов обвинения – «участие в справлении полковых праздников и панихид». Материалы следственного дела свидетельствуют о его верности принципам офицерства.
В семье историка Дмитрия Владимировича Ознобишина (моего отца. – А. О.), никаких разговоров на эту тему по известным причинам никогда не велось. Однажды в конце пятидесятых годов после публикации одной из его статей в журнале «Советский Союз» вдруг пришло письмо из Франции от сослуживца деда по Преображенскому полку. Содержание этого письма я помню до сих пор, настолько оно было проникнуто надеждой и вместе с тем в самой форме его чувствовалось достоинство. Автор письма интересовался судьбой деда. Этот естественный интерес настолько напугал моего отца, что он специально посетил соответствующие учреждения с целью получить рекомендации к дальнейшим действиям в этой ситуации. Он ответил на письмо официально, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда. У меня тогда появилось желание самому ответить на письмо, но вскоре я обнаружил, что переписанный обратный адрес исчез – видимо для того, чтобы я не наделал глупостей. Ниточка оборвалась.
Спустя годы, изучая историю семьи, я нашел материалы по родословной Ознобишиных с XV века, что само по себе чрезвычайно интересно, и отправился в Военно-исторический архив. Там меня ждало на-стоящее открытие: полевые книжки заместителя командира Преображенского полка полковника Владимира Николаевича Ознобишина, его наградной лист и послужной список.
Наш дед родился в 1877 г. Он получил общее образование в Первом Московском кадетском корпусе, затем окончил Николаевское инженерное училище по 1-му разряду. Повальное увлечение авиацией захватило и деда – так же по 1-му разряду он окончил офицерский класс Учебного Воздухоплавательного парка. Его наградной лист является свидетельством личной храбрости, проявленной на фронтах русско-японской и первой мировой войн: ордена Св. Станислава 2-й, 3-й и 4-й степеней, Св. Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней. По ходатайству командира полка А. В. Кутепова дед был представлен к ордену Св. Владимира 3-й степени с мечами за то, что, временно командуя полком, лично с явной опасностью для жизни руководил отбитием атаки австрийского ударного батальона в ночь на 17 февраля 1917г.
К счастью, дед не участвовал в гражданской войне. Чтобы спасти четверых своих сыновей, младшему из которых не было и года, он отправил их к своей бездетной сестре в г. Козлов Тамбовской губернии. В первые годы Советской власти деда использовали сначала в качестве специалиста по части военных железнодорожных перевозок, а затем в должности начальника Аэрологической станции Главвоздухфлота РККА – до 1922 г. Тогда дед уже имел инвалидность.
12 сентября 1924 г. дед был приговорен к трем годам лагерей, замененных высылкой в Вологодскую область. 25 апреля 1931 г. – к пяти годам лагерей по статье 58-11 УК РСФСР. По освобождении в 1935 г. отправлен на постоянное жительство в поселок Петушки (ныне Владимирской области). Там он работал бухгалтером на катушечной фабрике.
В сентябре 1937 г. деда снова арестовали по стандартному обвинению во враждебной настроенности к политике партии и ведении контрреволюционной агитации. Менее месяца спустя он был расстрелян. Из конфискованного при аресте: золотые часы, обручальное кольцо, нательный крест.
Его жизнь оценили после реабилитации в двухмесячную зарплату на момент ареста. В начале 1990-х получил эту компенсацию и отдал в госпиталь инвалидов Отечественной войны Александр Владимирович, последний из остававшихся в живых его сыновей.
Годы спустя удалось узнать, что наш дед похоронен на Бутовском полигоне НКВД в Москве.
Каждый год в августе, в день Преображения Господня, мы зажигаем свечу в Спасо-Преображенском Всей Гвардии соборе в память о нашем деде и всех его невинно погубленных товарищах.
Татьяна Николаевна Ознобишина, архитектор, С.-Петербург
Александр Дмитриевич Ознобишин, историк, Москва
Биографические справки и материалы о В. Н. Ознобишине см. также в настоящем томе (с. 139), в Книге памяти «Бутовский полигон. 1937–1938» (Вып. 4. М., 2000. С. 158), книге С. В. Волкова «Офицеры российской гвардии: Опыт мартиролога» (М., 2002) и книге Я. Тимченко «Голгофа русского офицерства в СССР. 1930–1931 годы» (М., 2000).
Анатолий Разумов
