Литерат Моисей Григорьевич
Литерат Моисей Григорьевич, 1905 г. р., уроженец м. Косов Седлецкой губ. (Польша), еврей, беспартийный, "польский перебежчик", студент текстильного ин-та им. Кирова, проживал: г. Ленинград, Большая Зеленина ул., д. 31, кв. 5. Арестован 14 февраля 1936 г. Особым совещанием при НКВД СССР 15 мая 1936 г. осужден по ст. 58-10 УК РСФСР на 5 лет ИТЛ. Отбывал наказание в Севвостлаге (Колыма). Тройкой УНКВД по Дальстрою 13 сентября 1937 г. за "контрреволюционную деятельность" приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян 26 октября 1937 г.
МОИСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ЛИТЕРАТ
Мой отец. Что я о нем знаю… Можно сказать – ничего, мне было немногим более двух лет, когда он был репрессирован. Моя мама и ее родные мне ничего не говорили об этом, берегли меня. Я знала, что он был сердечник и рано умер. Говорили, что любил дочку, купал, гулял, имя мне выбрал он. Что помню… Что-то большое, коричневое, с красным пятном вместо лица.
Моисей Григорьевич Литерат родился в Польше (судя по метрике, он Михаил, и потому я Михайловна по паспорту). Вместе с другом он перебрался в СССР, чтобы получить высшее образование. Приехал в Ленинград. Отлично учился в Текстильном институте, подрабатывал тем, что чертил студентам, даже А. Н. Косыгину, с которым вместе учился. Окончил институт, получил распределение на Трехгорку и… был арестован после выпускного вечера, с которого возвращался вместе с мамой.
Малюсенькая 12-метровая комната. Ночь. Свет. Обыск. Меня разбудили, я плакала. Искали письма во время обыска. А письма были. Два письма с оказией от его сестры из Польши (их привез товарищ отца Подрабинек) – в одном ко дню рождения дочери был прислан 1 доллар, в другом – 5 долларов, чтобы помочь, когда в 8 месяцев я тяжело заболела. Мои родители были студентами. Вот эти деньги отец и получил на «контрреволюционную троцкистскую деятельность». Под утро отца взяли в наручниках и отвезли в «черном вороне» в Большой дом. Месяц мама ходила туда с передачами, а потом ей сказали, что передач больше не надо. Мама вышла и… упала на брусчатке Литейного проспекта. Больше она никогда не смогла ходить – у нее отнялись ноги. Ей было 20 лет.
Ее не тронули. Дома об отце молчали – умер! Мамину сестру на год убрали из института, а ее брат так и не получил высшее образование – его не приняли.
Когда много лет спустя я задумала вступить в партию, то мама плакала, а тетя говорила, что это дикая глупость, что когда-нибудь я пойму. Потом умер Сталин, я плакала, переживала. А у мамы, тети и дяди был праздник. Я и тогда ничего не понимала, и только с XX съездом пришло понимание.
Мамина двоюродная сестра из Луганска рассказала мне страшную судьбу моего отца, я сделала запрос, получила ответ и молчала сама, боясь потревожить прикованную к постели маму. В 1969 г. мама умерла. В 1991 г. Прокуратура выдала мне справку о том, что отца осудили по статье 58-10 на 5 лет. Может быть, он остался жив? – я стала узнавать дальше. И выяснилось, что он этапом был переправлен в Магадан, а там все-таки расстрелян за то, что являлся «участником контрреволюционной троцкистской организации».
Я читала протоколы допросов отца – это бред.
От отца у меня осталось только его фото с выпускного снимка института и его тюремная фотография.
Галина Михайловна Литерат, С.-Петербург
Студенты Текстильного института Литерат и Подрабинек – «польские перебежчики», искавшие в СССР светлое будущее, были осуждены по одному делу – «о связях с польскими троцкистами». Оба попали в Севвостлаг, оба расстреляны на Колыме. Оба помянуты в настоящем томе.
Анатолий Разумов
