Доммес Михаил Владимирович

---

МИХАИЛ ВЛАДИМИРОВИЧ ДОММЕС

Мой отец, Михаил Владимирович Доммес, родился в Екатеринославе. Детство и юность провел в Самаре. После революции жил в Ленинграде, работал бухгалтером в системе кооперации. В 1926 году женился на моей маме, Вере Семеновне Сидорчук, они жили в семье отца, на улице Пестеля, 14, кв. 88.

Невзгоды начались с марта 1935 года, причем преследовать начали мою маму. Сначала ее продержали день в «Крестах», затем сказали «все в порядке, продолжайте работать», а дней через десять из НКВД принесли ордер на выезд в 24 часа в Оренбург. Её выслали как «дочь бывшего генерала», хотя её отец, Семен Сидорчук, был крестьянином Гродненской губернии, а потом мостил петроградские мостовые, работал сторожем и вообще никогда не служил в армии. Как я понимаю, в 1935 году охота шла в основном на «бывших» людей, к ним – по мужней фамилии – причислили мою маму, а папа отправился в ссылку как «член ее семьи».

На все мамины заявления из Оренбурга, в том числе М. И. Калинину, с просьбой пересмотреть обоснованность обвинений ответ был один: «Дело пересмотру не подлежит». Отец устроился работать бухгалтером пивоваренного завода, мать тоже работала бухгалтером.

Я жил с родителями в Оренбурге до лета 1937 года, а потом – в Ленинграде у тетушек, маминых сестер. Мне, ребенку, жизнь не казалась особенно тяжелой, я неплохо чувствовал себя с мамой и папой. Об отце сохранились самые теплые воспоминания. Он научил меня читать (первой я прочел книжку Киплинга о слоненке, потом оплакивал судьбу Мухи-Цокотухи Чуковского – «Нам бы твои заботы!» – говорили родители), научил плавать по-собачьи (благо, Урал был рядом) и играть в шахматы. Эту игру я полюбил на всю жизнь (сейчас я мастер спорта по шахматам). Родители завели собаку Нелли, к которой я привязался.

В июне 1937 года в Оренбурге начались массовые аресты ссыльных, причем, как мне кажется, упор был перенесен с «бывших» на тех, у кого были не русские имена и фамилии. Мама вспоминала, что папа как-то сказал: «Вы все вывернетесь, а я погибну». Так и случилось. 28 августа 1937 года (я уже был в Ленинграде и готовился стать школьником) папу арестовали, 25 октября присудили к расстрелу и 29-го расстреляли «за участие в контрреволюционной фашистской организации». Мама говорила, что ему вместе с другими арестованными с ним инкриминировали отравление Урала – видимо, находящимся под зорким наблюдением НКВД ссыльным больше делать было нечего! Официально папа получил известные «10 лет без права переписки».

Мама вернулась из ссылки на удивление скоро – в 1940 году. Но снова прописаться в Ленинграде ей удалось только в 1946 году и только на площади ее сестры (до этого она жила там нелегально). Позднее она получила комнату на Новочеркасском проспекте и работала в месткоме театра им. Кирова.

Папа был реабилитирован 31 июля 1957 года «за отсутствием состава преступления». Получили мы липовое Свидетельство о смерти – «от абсцесса печени 28/VII 1945 года». Отменено в 1957 г. и постановление о высылке родителей. Второе, подлинное свидетельство о папиной смерти я получил после обращения в Управление КГБ Оренбурга 24 января 1991 года. Мама правды не узнала, она умерла в 1978 г.

Лично я притеснений не чувствовал ни в университете, ни на работе, а вот мамины сестры определенное время жили под страхом. Их отец погиб в ссылке, муж сестры Михаил расстрелян, муж другой сестры 5 лет провел в лагере в Инте, поэтому им приходилось отчитываться в спецотделах.

Оснований тосковать по «ушедшим временам» у нас, естественно, нет.

Владимир Михайлович Доммес, С.-Петербург

 

Справку М. В. Доммес помянут в настоящем томе, а также в Книге памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области (Калуга, 1998. С. 102.)

Анатолий Разумов

---