Георгиевский Иван Иванович
Георгиевский Иван Иванович, 1885 г. р., уроженец с. Никольское Любытинского р-на Лен. обл., русский, беспартийный, священник, проживал: д. Локотско Крестецкого р-на Лен. обл. Арестован 18 августа 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 13 сентября 1937 г. приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Новгород 3 октября 1937 г.
Памяти дедушки. Добавление в Мартиролог
Уважаемый Анатолий Яковлевич! Я начал читать 5-й том Мартиролога, который Вы мне любезно подарили. Сухие строчки расправ и казней тысяч людей взволновали, но ещё больше потрясли своим трагизмом воспоминания родственников, сорок страниц, которые я прочитал. Их содержание, изложенное обычными людьми, потрясло абсурдом жестокости больше, чем любые трагические произведения. После прочитанного ночью не спал. Сел и написал дополнительно к предоставленным Вам материалам свои воспоминания. Их использование предоставляю на Ваше усмотрение. Вы взяли на себя тяжёлую работу руководителя и главного редактора Книг памяти этого трагического прошлого. Низкий поклон Вам и благодарность за возвращение имён невинных жертв.
На странице 532 по делу расстрелянного Председателя Ленсовета И. Ф. Кодацкого прочитал, что его семья дружила с прокурором Позерном Борисом Павловичем. Вероятно тем, который входил в Тройку судей моего деда. Видимо, это он, фамилия редкая, сам попал в жернова репрессий. Он был арестован 8 июля 1938 года и был расстрелян в Москве 25 февраля 1939 года.
Мой дедушка, сельский священник Иван Иванович Георгиевский, родился и вырос в семье священника в селе Щегрино Боровичского уезда Новгородской губернии, служение церкви в роду Георгиевских было потомственным. После окончания Духовной семинарии в Новгороде в 1908 году был определён служить священником в село Локотско Крестецкого уезда, где и проживал с женой и тремя детьми в деревянном доме рядом с сельским кладбищем. Он служил в новой сельской церкви, построенной незадолго до революции. В первые советские годы её пытались разобрать на кирпич, но так как она была сложена на извести, не смогли и разрушили до основания. Священник выполнял по селу и окрестным деревням все требы православия: венчание, крещение, похороны, молебны, панихиды и поминания. Для разъездов в хозяйстве была лошадь «Воронок» с повозкой. Никаких наёмных работников, как написано в обвинительном заключении, не держал и кулаком не был, все работы по хозяйству выполняла семья. Он сам вспахивал на лошади свой участок земли, где выращивал рожь, семья работала на огороде. По словам лиц, его знавших, он был добрым и отзывчивым человеком, что унаследовали все его дети. Когда церковь была закрыта советской властью и службы прекратились, он, по настоятельным просьбам верующих сельчан, выполнял только крещение детей по домам, денег не брал. Вероятно, это стало одной из причин доноса.
Поскольку грамотных в селе было мало, бывшего священника взяли работать счетоводом в сельхозартель. По воспоминаниям моего дяди И. И. Георгиевского, как-то председатель сельсовета потребовал выдать ему на выпивку деньги из кассы артели, на что счетовод ответил: «Казённых денег не дам!». На это председатель пригрозил: «Мы тебе это припомним!» После ареста деда его семью 18 сентября 1937 года выгнали из дома, и она поселилась в сарайчике на окраине болота. Жить было не на что, а впереди ждала зима, поэтому бабушка Мария с детьми уехала в Новгород к родственникам. Там дочь Раиса в последний раз видела своего отца, когда арестованных строем вели по городу. Он, увидев дочь, подал ей рукой знак, чтобы не подходила, видно опасался, чтобы не арестовали и её.
Судьбы детей священника сложились по разному. Старшего сына Бориса ещё до ареста отправили в Ленинград к родственнику – профессору Пединститута им. Герцена А. А. Бенкину. Тот помог продолжить ему учёбу. После окончания школы Борис хотел поступить в Лесной институт, но как сыну «врага народа» высшее образование ему было закрыто. Профессор устроил Бориса к своему другу геологу рабочим в геологическую экспедицию, которая начинала работы в Мурманской области. Так в 18 лет он начал самостоятельную жизнь. После завершения работ в экспедиции он остался на Севере, пытался устроиться в Мурманске на судоремонтный завод, но как неблагонадежного его не взяли. Удалось устроиться токарем в небольшую мастерскую. Женился на местной поморке в 1935 году и прожил с ней в браке 61 год до её кончины в 1996 году. Воспитал и выучил двух сыновей. Старший, Александр, доктор философских наук, профессор, автор 150 научных работ, в т. ч. 21 монографии. Младший, Анатолий, стал геоботаником, кандидат биологических наук, много путешествовал по стране и за рубежом в составе научных экспедиций Академии наук, автор 100 научных работ.
Моему отцу, Борису Ивановичу, досталась более тяжёлая доля В армию как сына «врага народа» его не призывали, но вспомнили на другой день после начала войны, прислав повестку явиться в военкомат 24 июня 1941 года. Как технически грамотного определили в артиллерийскую разведку. Это означало быть постоянно на передней линии фронта под огнём. Жизнь на фронте в Заполярье была тяжёлой. Строили землянки из жердей и торфа. Печку Борис соорудил из 152-миллиметровой гильзы, пробив в ней дыру штыком, а трубу сделал из консервных банок, надетых одна на другую. Солдатский обед часто состоял из солёной селёдки и куска хлеба. За всё время пребывания на фронте в бане удалось помыться только два раза. По сравнению с нашими бойцами немцы жили в помещениях из брёвен и досок, которыми их щедро снабжала Финляндия, даже окопы нередко обшивали досками. Печи наши враги имели заводского производства, в тёмное время был слышен мотор – работала электростанция. В ходе боёв от разведвзвода осталась только половина личного состава, дошла очередь и до Бориса. Отец вспоминал, что смена разведчиков на наблюдательном пункте, по чьему-то глупому распоряжению, происходила в 12 часов. Пока стояла полярная ночь, немцы НП не замечали, но 22 января 1942 года солнце впервые осветило вершины сопок, и немцы увидели, как разведчики заняли НП. Сразу начали стрелять. Первый снаряд не долетел, второй перелетел, а третий угодил прямо в ограждение из камней. Как говорят артиллеристы «взяли в вилку». Отец был тяжело ранен, в том числе в лицо. К счастью, телефонист вытащил его из-под обстрела. Ранение было настолько серьёзным, что в Мурманске, куда увезли отца, оформили похоронку, но всё же отправили с эшелоном за Урал. Молодость и крепкое здоровье помогли выжить и прожить затем до 93 лет. Снимок с повесткой, которая чудом сохранилась в военном билете, сделан в 1995 году, за год до кончины. В поступках моего отца чувствовалось религиозное воспитание и сдержанность. О своём отце он вспоминал редко. Советских шумных праздников и военных парадов не любил. Как-то высказался: «Чем дальше от войны, тем громче праздник победы». В кино ходил редко, только по просьбе мамы. Советскую власть не ругал и не хвалил. Зато любил природу, сбор грибов и ягод, рыбалку, лесные походы, ночёвки у костра. На работе был на хорошем счету, самообразованием достиг должности инженера, был награждён орденом «Знак Почета» за труд в мирное время.
Младший сын моего деда Иван был призван в дорожные войска, после войны окончил техникум, работал дорожным инженером.
Дочь Раиса вслед за братьями пошла добровольно на фронт, войну закончила в Праге.
Дети «врага народа» проявили себя как настоящие патриоты Родины.
Анатолий Георгиевский
22 февраля 2020
