Ходальский Андрей Филиппович, 1890 г. р., уроженец г. Одесса, русский, беспартийный, эсер в 1905-1914 гг., до 1924 г. эмигрант (проживал в Швейцарии), слесарь ремонтного цеха Охтинского химкомбината, проживал: г. Ленинград, Пороховые, 2-я линия, д. 138, кв. 1. Арестован 23 августа 1937 г. Военным трибуналом ЛВО 29 сентября 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-6-8-9-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 29 сентября 1937 г.
АНДРЕЙ ФИЛИППОВИЧ ХОДАЛЬСКИЙ
Мой отец, Андрей Филиппович Ходальский в молодости занимался революционной деятельностью. В 1913 г. был ранен полицией при аресте, ждал суда в тюрьме, но ему помогли бежать и переправили в Швейцарию. В Швейцарии он женился, у него родилась дочь, и он не думал возвращаться в Россию. (Жил он и в Австрии, и в Германии.) Но после 1924 г. всё-таки вернулся. Устроился слесарем на Охтинский химический комбинат в Ленинграде. С 1935 г. – мастер-механик, наставник молодых рабочих. Учился в Энергетическом институте повышения квалификации ИТР. На предприятии работали специалисты из Германии, и отец, превосходно владевший немецким языком, часто служил им переводчиком.
В 1928 г. Андрей Филиппович женился на Галине Васильевне Платониной (нашей маме, она работала на том же комбинате). Отец построил на Пороховых дом, где счастливо прожил десять лет с женой и двумя дочерьми – Фаиной, 1929 г. рождения и Лидией, 1932 г. рождения.
Все праздничные дни отец, как помню, дежурил на комбинате. В 1937 г. Охтинский химкомбинат занял одно из первых мест по отрасли. В честь этого события был устроен банкет, на котором присутствовали руководители завода, специалисты из Германии и А. Ф. Ходальский – как переводчик. На следующий день к дому на Пороховых внезапно подъехал черный «воронок» и Андрей Филиппович был арестован. Вскоре в газетах опубликовали очередной список расстрелянных «врагов народа», среди других в нем была и фамилия Ходальского.
Через два месяца арестовали маму. Два с половиной месяца просидела она в «Крестах». Дом и все имущество конфисковали, меня с сестрой забрали родственники. В камере «Крестов» находилось неимоверное количество женщин, чуть ли не 220 человек. Мама вспоминала потом, что женщины написали песню, которую передавали из камеры в камеру:
В стенах Арсеналки угрюмой,
За крепкой решеткой окон,
Объятых тяжелою думой
Немало скрывается жен.
Сюда мы попали случайно,
Не зная вины за собой.
Скучаем, грустим чрезвычайно
И рвемся к детишкам домой.
Остались они, как попало.
С соседкою, с няней одни.
И сколько тяжелого горя
Уже испытали они.
Конечно, мы держимся гордо.
Невинные мы пред судом.
Но сколько тяжелого горя
Нам было и будет потом.
Когда заключённые затягивали свою песню, в камеру прибегала надзирательница и била поющих плеткой. Вскоре маму выслали на 5 лет в Казахстан, на станцию Чу. Там она сняла угол у казашки и устроилась на работу официанткой в столовой (в Ленинграде до ареста мама работала буфетчицей 808-й столовой Красногвардейского пищекомбината). Через год она взяла к себе дочерей. Жить было очень трудно, каждую неделю она ходила за 20 километров в райцентр отмечаться. Местные жители не разрешали своим детям общаться с нами, потому что мы – дети «врага народа». В 1942 г. мама вышла замуж за такого же ссыльного, как она сама – Антона Андреевича Костромина, бывшего преподавателя высшей математики МВТУ им. Баумана. Отчим смог преподавать в местной школе абсолютно все предметы. Жить нам стало легче, но в 1945 г. он скоропостижно умер (реабилитирован в 1958 г.).
В 1949 г. я отыскала своего дядю, брата отца, уехала к нему в Харьков и устроилась на авиационный завод. (Меня сразу же вызвал начальник первого отдела и предложил стать осведомительницей. Я отказалась и вплоть до реабилитации отца подвергалась за это постоянной травле со стороны администрации.) В 1951 г. в Харьков смогла переехать и мама.
В 1956 г. А. Ф. Ходальского реабилитировали. В следующем году маме выделили комнату «с подселением» в Ленинграде, и она уехала туда с младшей дочерью и сыном от второго брака. За конфискованное при аресте имущество выдали 1400 рублей, их едва хватило, чтобы кое-как обставить одну единственную комнату в коммунальной квартире. Галина Васильевна умерла в 1977 г.
Моя младшая сестра всегда вспоминала о папе и маме что-то своё, особо запомнившееся. Она помнила, как крепко папа ее любил. Любил подбрасывать высоко вверх, дарил подарки, однажды – большую заводную куклу. Прекрасно вел свое небольшое хозяйство. Сам коптил окорока и колбасы – как-то особо, по швейцарским рецептам. Купил свинью, да такую большую, что мама даже на ней ездила.
Помнила, что когда мама увидела в газете список расстрелянных с именем отца, она страшно закричала и упала. Кое-как удалось отпоить ее лекарствами. Кто-то из знакомых, занимавших большой пост, посоветовал ей взять детей, вещи поценнее и поскорее уехать в деревню, но она верила во всемогущую силу Сталина, писала письма о невиновности мужа. Когда ее арестовывали, то силой оторвали от моей сестры, и мы остались одни с нянькой, бывшей у нас в работницах. Мама упросила следователя заехать к своей матери, нашей бабушке, – сказать, чтобы она забрала нас к себе. А следователь приказал ей взять с собой все драгоценности, чтобы их «сохранить». В растерянности мама все ему отдала. Естественно, больше мы этих вещей никогда не видели.
Мама всегда помнила об Андрее Филипповиче, писала письма в КГБ. Но про Левашовскую пустошь стало известно только через много лет после ее смерти.
Фаина Андреевна Ходальская, г. Харьков, Украина.
30 сентября 1937 г. «Ленинградская правда» опубликовала список 16 сотрудников Охтинского химического комбината, приговоренных к высшей мере наказания Военным трибуналом ЛВО 29 сентября и расстрелянных в тот же день (см. также: Ленинградский мартиролог. Т. 1. С. 675). Благодаря помощи исследователя истории Химико-технологического института Светланы Константиновны Лопатиной и работе с архивно-следственными делами работников Охтинского химического комбината нами помянуты в данном томе «Ленинградского мартиролога»:
Л. К. Альбрехт (прибыл в СССР из Германии в 1926 г.), Я. Д. Вигдорович (окончил университет и ЛХТИ, создатель Института пластмасс, с 1933 г. директор Охтинского химического комбината), П. П. Воробьев, И. И. Гуревич (окончил ЛХТИ), Х. Э. Даувальтер (бывший нач. цеха Комбината), А. М. Израэльсон (окончил Петроградскую гимназию, в 1919–1921 гг. в Красной армии, работал на таможне, в охране Окт. ж. д., народным судьей, окончил 3 курса ЛХТИ, с 1932 г. нач. отдела проектной конторы Института пластмасс, с 1935 г. – на Комбинате), Н. Л. Капорский, П. К. Лепа (в молодости токарь, в 1917–1918 гг. нес охрану Смольного, в 1919–1921 политработник в Красной армии, в конце 20-х гг. директор завода «Красный химик», затем директор Опытного завода Института пластмасс, в 1934 г. начал работать на Охтинском комбинате начальником хлорного завода), С. С. Масарский (участник революции и гражданской войны, окончил курсы красных хозяйственников и Промакадемию, в 20–30-е гг. возглавлял ряд фабрик и заводов Москвы и Ленинграда, на Комбинате – с 1935 г.), Б. Е. Машкиллейсон (в 1928 г. окончил ЛХТИ, автор многих научных и популярных публикаций, читал лекции в Институте пластмасс), А. М. Рувимский, Н. А. Санков, М. Н. Узилевский (окончил Лен. Химический техникум, на Комбинате – с 1929 г.), г. А. Федотов (начинал работать в Ленхимтресте, на Комбинате организовал работу нового сернокислотного цеха), А. Ф. Ходальский, Л. М. Шнеер (окончил ЛХТИ, на Комбинате – с 1932 г.).
В томе помянуты и другие расстрелянные работники Комбината, дела которых были выделены в отдельное производство: А. И. Грилихес, И. В. Михайлов, Б. М. Сутин, П. К. Шрайер и А. Р. Юдас.
Все расстрелянные реабилитированы.
Литература: Рассказ о 16 расстрелянных // Знамя труда / ОНПО «Пластполимер». Л., 1988. № 43 (2752), 15 нояб. С. 1 – 3. (Биографические справки о расстрелянных; воспоминания работников Комбината; призыв Б. А. Израэльсона, сына А. М. Израэльсона, увековечить память погибших); «...Всех поименно назвать...» // Там же. 1989. № 38 (2797). С. 1 – 3. (Справка о партийной реабилитации Я. Д. Вигдоровича; воспоминания дочери А. К. Закржевского, о нем см.: Ленинградский мартиролог. Т. 1. С. 234; воспоминания вдовы Николая Федоровича Ерофеева, расстрелянного 1 ноября 1937 г. в Сандормохе, о нем см.: Ленинградский мартиролог. Т. 3. Ил. 252. С. 598); Готова Н., Мариничев Д. «...Всех поименно назвать // Там же. 1990. № 1 (2810), 8 янв. С. 3: ил. (Подробно о воспоминаниях Ф. А. Ходальской и Л. А. Юринсон (Ходальской)); Пiдлiсна Т. Жорстока пам’ять // За Батькiвщину / Харкiв. авiац. об’еднання. Харкiв, 1990. 11 травня. С. 2. (О воспоминаниях Ф. А. Ходальской); Лопатина С. «Охтинское дело» // Технолог / СПб Технол. ин-т. 1993. № 12 (2488). С. 2.
Анатолий Разумов