ЮГАН ТЕНОВИЧ РЕММЕР
Пишу сквозь слёзы. В интернете на сайте «Возвращённые имена» нашла запись о деде – Реммере Югане Теновиче. Потрясение и скорбь – как у найденной могилы. У нас была только справка о реабилитации, полученная в годы, когда даже идти за ней по повестке было страшно. Про Левашовское кладбище предполагала. Теперь знаю день памяти. Деда своего я никогда не видела (родилась в 1961 г.), но очень любила отца и остро чувствую свою связь и ответственность перед ушедшими.
Был лесной эстонский хутор Рябиновка, где жила большая (10 детей) дружная семья. С детских лет все были приучены трудиться, был достаток. Потом всех эстонцев-хуторян «раскулачили» и загнали в колхоз, где собрались те, кто мало работал, а больше пил и воровал. Как-то ночью дед увидел, что несколько колхозников воруют «общественный» хлеб. Дед сказал, что так не годится поступать – «Что зимой есть будем»? После этого его и арестовали. Я расспрашивала последних оставшихся деревенских старушек-соседок о своей семье. Они тогда были детьми, но одна вспомнила: «По улице идёт твой дед, одет по-крестьянски, а сзади двое с винтовками».
После ареста имущество и дом деда конфисковали, а бабушку с девятилетним сыном, моим отцом (старшие дети уже разъехались), выбросили на улицу. Мой прадед, могучий был старик, в свои 80 лет одним топором срубил избу в деревне Шипино. Но было уже холодно, а он спал на земле, пока строил, – заболел воспалением лёгких и умер.
Бабушка с ребёнком осталась одна и жила очень бедно. Папа ходил в русскую школу в село за 10 км практически без зимней одежды, быстро освоил язык и учился отлично. Работал пастухом.
Его двое старших братьев в войну были партизанами, расстреляны немцами. Остальные осели в Эстонии. Сейчас в живых никого уже нет. От хутора в лесу остались камни фундамента и одичавшие яблони. Избушка в деревне «чуть дышит», но мой долг беречь её, пока стоит. Из Эстонии привозили не говорящих уже по-русски маленьких потомков – посмотреть на хутор.
Клеймо детей «врагов народа» прошлось и по моим родителям: папу после успешной сдачи экзаменов в мореходку «зарубила» комиссия, а маму уже в 70-е гг. вызывали в особый отдел её организации (военная строительная часть) на предмет «опасности выдачи секретов». Поэтому много лет, рассказывая мне о своём детстве и дедах, они почти не касались темы репрессий. Да и сами они знали не так уж много, т. к. матери боялись им говорить об этом.
Фотография деда не сохранилась.
Татьяна Кендреевна Белякова,
С.-Петербург
Юган Тенович Реммер и его четверо земляков расстреляны по так называемому Списку эстонских шпионов № 41. В предписании на расстрел их номера 28–32 из 84 приговорённых к высшей мере наказания. 75 из них расстреляны 3 октября 1938 г. и помянуты в данном томе. 9 человек не были расстреляны и будут помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.