Озолинг Яков Петрович
ЛАТЫШИ ШЛИ ПО «ПЕРВОЙ КАТЕГОРИИ»
Хочу вспомнить, как шло уничтожение иноверцев в дни «ежовщины» в Ленинграде. Честные люди подвергались репрессиям по плану, утверждённому для Управления НКВД по Ленинградской области. Пример тому – трагические судьбы моего отца и моего дяди.
Дядя, Озолинг Иоган Петрович, латыш, гражданин СССР, родился 20 января 1890 г. в Риге. Проживал в Петербурге–Петрограде–Ленинграде. С 1914 по 1917 г. служил в армии. Затем работал на базе Автогужтранса, осуществляя поставку дров для Управления академических театров и Военпрома. В 1925 г. создал товарищество «Промлес». С 1928 по 1938 г. работал заместителем начальника СевЗапЭнергостроя. Был арестован 19 апреля 1938 г. Предъявили ему обвинение по статьям 58-6-11 УК РСФСР и завели «дело» с направлением для рассмотрения по «первой категории». Постановлением Особой тройки от 19 октября 1938 г. приговорён к расстрелу с конфискацией имущества. Расстрелян 28 октября 1938 г., согласно предписанию № 068. Реабилитирован Военным трибуналом ЛВО 24 сентября 1956 г. С делом дяди я ознакомился в ноябре 2004 г.
Отец, Озолинг Яков Петрович, латыш, гражданин СССР, родился 15 февраля 1902 г. на хуторе Руннен Валкского уезда Лифляндской губернии. В 1918 г. приехал в Петроград. Работал с братом в Автогужтрансе, в товариществе «Промлес», затем в Лесоснабе, обеспечивавшем поставку леса в Ленинград, с 1932 г. – инженер по снабжению на заводе «Красный Треугольник». Арестован 19 июля 1938 г. В результате длительных допросов оговорил себя, признавшись, что является участником националистической группы на заводе. По делу проходили также следующие лица: Озолин Николай Андреевич, Цируль Ян Карлович, Плоцин Казимир Павлович, Лицис Карл Иванович, Лейтан Павел Фомич, Канцан Иосиф Тадеушевич. Всем вынесен приговор «расстрел». Отец расстрелян 13 октября 1938 г. по предписанию № 027. Дело пересмотрено Военным трибуналом ЛВО 14 ноября 1956 г. Постановление Особой тройки отменено, дело прекращено за отсутствием состава преступления, все реабилитированы.
Так закончилась жизнь моего отца и моего дяди, ставших жертвами тоталитарного режима тех лет. Сведений о месте их захоронения не имею. Скорее всего, это тайные могильники НКВД, расположенные неподалёку от посёлка Левашово.
Во время арестов мне было пять лет, и более подробно о них я не могу рассказать. По воспоминаниям моей мамы, а также сына и двух жён дяди (он был женат дважды), братья Озолинги были честными и порядочными людьми.
В память врезался день ареста отца. Наша семья тогда жила на Невском проспекте в доме 32/34, кв. 111. К парадному подъехал «воронок», был солнечный июльский день. В квартиру вошли конвоир-сержант и управдом, которого я знал. Моя мама и бабушка стали собирать тёплые вещи и кое-какие продукты для отца. Сержант сказал, что тёплые вещи не потребуются. Потом обратился ко мне, указав на портрет, висевший на стене: «Что тебе говорил папа про этого дядю?». В ответ я продекламировал отрывок из стихотворения, бывшего в то время очень популярным: «Климу Ворошилову письмо я написал: / Товарищ Ворошилов, народный комиссар!..». После этого он больше ко мне не обращался. Став взрослым, я всё думал об отце и маме. Вспоминал, как она меня водила в Дом занимательной науки, расположенный в знаменитом Фонтанном доме. Оставляла меня на попечение старушек-смотрительниц, а сама уходила в другую дверь по коридору. Старушки меня расспрашивали, как можно перевезти в одной лодке на другой берег волка, козла и капусту. Я уже знал, что волка надо перевезти без козла, а с капустой. В то время как я забавлял старушек своими рассуждениями, мама приходила к Анне Ахматовой, и, видимо, расспрашивала её о том, что можно класть в передачи для арестованных, т. к. в то время был арестован Лев Гумилёв.
Началась война, мама умерла 17 июля 1941 г., не выдержав свалившегося на нашу семью горя. Её похоронили на Волковом кладбище рядом с могилой её отца. Пока траурная процессия за катафалком шла к кладбищу, её несколько раз загоняли под арки: постоянно звучала сирена, объявляя о воздушной тревоге, и гроб оставался на улице. Бабушка умерла во время Блокады 15 марта 1942 г.; тётя с сыном зашили её в простынь, отвезли во двор магазина «Норд» на Невском и подняли на штабель трупов, которые ночью свозили на Пискарёвку, где хоронили в братских могилах. Я стал круглым сиротой. Опекуном стала сестра бабушки. У тёти была своя семья – сын и дочь, муж был на фронте. Осенью 1942 г. я с семьей тёти был эвакуирован через Ладогу в Башкирскую CCP. В 1944 г. мы вернулись Ленинград.
В 1957 г., отслужив в армии, я получил из Куйбышевского загса Свидетельство о смерти отца от крупозной пневмонии 7 февраля 1942 г. в возрасте 40 лет. А в 1993 г. получил повторное Свидетельство, где говорилось, что причина смерти – расстрел.
Адольф Яковлевич Озолинг,
С.-Петербург
Иоган Петрович Озолинг расстрелян по так называемому Списку латышских шпионов № 31. В предписании на расстрел значится 81-м из 83 приговорённых к высшей мере наказания. 71 человек расстрелян 28 октября 1938 г. и помянут в данном томе. 12 человек не были расстреляны и будут помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».
Яков Петрович Озолинг и его однодельцы расстреляны по так называемому Списку латышских шпионов № 48. В предписании на расстрел их номера 1–8 из 69 приговорённых к высшей мере наказания. 65 человек расстреляны 13 октября 1938 г. и помянуты в данном томе. Четверо не были расстреляны и будут помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.