Кноке-Ноок Герберт Рудольфович
Кноке-Ноок Герберт Рудольфович, 1898 г. р., уроженец г. Ленинград, латыш, беспартийный, зав. радиоузлом Дубровского комбината, проживал: п. Дубровка Всеволожского р-на Лен. обл. Арестован 19 февраля 1938 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 15 октября 1938 г. приговорен по ст. ст. 58-6-7-9-10 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 22 октября 1938 г.
ГЕРБЕРТ РУДОЛЬФОВИЧ КНОКЕ-НООК
Мой отец, Кноке-Ноок Герберт Рудольфович, был арестован 19 февраля 1938 г. в посёлке Невская Дубровка, где проживал с семьёй и работал заведующим радиоузлом Дубровского лесобумажного комбината.
Незадолго до того были арестованы руководящие работники Комбината во главе с директором. Среди них мой дядя, брат матери Деев Борис Владимирович, который занимал должность начальника строительного отдела. Всем было предъявлено обвинение в диверсионно-вредительской деятельности. Но отец, латыш по национальности, с детства владел ещё и немецким языком. Во время работы на Комбинате специалистов немецкой фирмы его использовали как переводчика. Это послужило поводом обвинить его в шпионаже в пользу Германии. Теперь вся группа арестованных квалифицировалась как контрреволюционная шпионско-диверсионная организация.
При аресте и обыске были изъяты все письма, дневники, фотографии, не только отца, но и матери. Мама, Кноке-Ноок (Деева) Тамара Владимировна, в то время работала заведующей библиотекой, после ареста мужа её уволили. К счастью, нас не выслали. Мы оставались в Невской Дубровке до августа 1941 г. В это время начались интенсивные бомбёжки и обстрелы посёлка, наш дом разбомбили, мы бежали в лес, а оттуда были вывезены в Ленинград, где и оказались в блокаде.
Когда арестовали отца, мне было восемь месяцев, а брату четыре года. В семье дяди тоже остались малолетние дети: шести лет и шести месяцев.
Об отце могу сообщить только то, что знаю со слов матери. Фактически он родился не в Ленинграде (как потом указывал), а в Юрьеве (Тарту), где его отец, Рудольф Александрович Кноке, заканчивал университет. Но в последующие годы семья проживала в Санкт-Петербурге.
Р. А. Кноке был разносторонне одарённым человеком, он владел, кроме латышского, ещё и эстонским, немецким и русским языками. Занимался коммерческим образованием, составил руководство для изучения двойной итальянской бухгалтерии, считается основоположником латышской стенографии, писал пьесы и осуществлял их постановки. Умер он рано, в 1918 г.
Мой отец учился в С.-Петербургской гимназии. После революции и смерти отца пережил трудные годы, занимался фотографией (для заработка), работал тапёром в кинотеатрах, киномехаником, и другие работы. Закончил Ленинградский фотокинотехникум по специальности «радиотехник». В 1929 г. из-за болезни лёгких решил выехать из города и устроился на работу заведующим радиоузлом в посёлке Невская Дубровка. В 1931 г. женился на моей маме.
По воспоминаниям знавших его людей, был интеллигентным, культурным человеком. Увлекался фотографией, радиотехникой. Продолжал заочно учиться в Институте связи. Был хорошим музыкантом, очень любил детей, мечтал заниматься нашим воспитанием и образованием.
Мама рассказывала, что, когда его забирали (это было ночью), он держался мужественно, успокаивал маму, и, только когда наклонился над моей кроваткой, она заметила, что у него по щеке потекла слеза. Вот так загубили хорошего человека, маму оставили вдовой в 28 лет, а нас, детей, полусиротами.
По решению Особой тройки отец был 22 октября 1938 г. расстрелян, а дядя осуждён на 15 лет. Дядя выжил в лагерях и вернулся к семье через 18 лет, после реабилитации в 1956 г. Отец реабилитирован в 1957 г. посмертно.
Из наших знакомых в Невской Дубровке расстреляны также Михаил Владимирович Кучерский и Владимир Александрович Ольшевский.
Во время Блокады у нас в Ленинграде погибли: Деев Владимир Александрович – 63 года, Деева Елена Михайловна – 63 года, Сокольникова Ольга Михайловна – 70 лет, Архипов Георгий Данилович – 54 года, Архипова Галина Георгиевна – 13 лет, Нейланд Антония Яковлевна – 65 лет.
Ирина Гербертовна Буданова, С.-Петербург
Герберт Рудольфович Кноке-Ноок расстрелян по так называемому Списку немецких шпионов № 17. В предписании на расстрел значится последним из 95 приговорённых к высшей мере наказания. 66 человек считаются расстрелянными 22 октября 1938 г. и помянуты в 11-м томе «Ленинградского мартиролога». 29 человек не расстреляны и помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».
Борис Владимирович Деев, Владимир Александрович Ольшевский и технический директор Дубровского комбината Сергей Фёдорович Мельников судимы Военным трибуналом ЛВО 3–4 сентября 1938 г. Ольшевский расстрелян 20 ноября 1938 г. и помянут в 11-м томе. Деев отбывал наказание в Каргопольлаге, в 1948 г. переведён в особый лагерь, в 1952 г. – на поселение. Мельников был осуждён на 20 лет ИТЛ, отбывал наказание в Ловчимлаге, в 1944 г. условно-досрочно освобождён.
Михаил Владимирович Кучерский расстрелян по так называемому Списку английских шпионов № 4. В предписании на расстрел значится 60-м из 65 приговорённых к высшей мере наказания. 56 человек считаются расстрелянными 21 октября 1938 г. и помянуты в 11-м томе. Девять человек не расстреляны и помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».
Родственники Кноке-Ноока, погибшие в Блокаду, помянуты в Книге памяти «Блокада, 1941–1944, Ленинград».
Анатолий Разумов
