Климберг Фердинанд Карлович

ФЕРДИНАНД КАРЛОВИЧ КЛИМБЕРГ

До войны в Луге была Загородная улица. Она шла между Ленинградской и Московской, пересекая улицу Урицкого, от железной дороги до проспекта Кирова (бывшего Крестьянского). Там, сделав небольшую ступеньку, переходила на другую сторону и не очень прямо направлялась в сторону реки. Немощёная пыльная улица с зелёными пригорками, на которых стояли деревянные дома, больше частные. Многие из них во время войны сгорели. И совсем исчезли те, что стояли между улицами Урицкого и Кирова.

Ничто не напоминает о том, что здесь было в 20-е и 30-е годы прошлого века. Только в памяти людей, пока ещё живущих, сохранились этот старый квартал, его постройки и люди, которые здесь жили и работали. И может быть, только мне всё это особенно памятно.

В Луге в те годы жили, кроме русских, нацмены, как тогда говорили. Поляки и белорусы, евреи и татары, латыши, финны и эстонцы. Больше всего было эстонцев. Наверное потому, что Эстония расположена близко. Когда в 60-х годах 19-го века многие эстонцы, среди них мои прадед и дед со стороны матери, покидали свои скудные земли в родных местах (особенно в Северной Эстонии) и переселялись к Востоку Российской империи, значительная часть из них осела в окрестностях Пскова и Луги. Они обрабатывали целину в лесах и болотах, строили хутора. Селились эстонцы и в маленьких городах, и в самом Петербурге–Петрограде. В Луге в квартале между Московской и Загородной улицами жили несколько эстонских семей.

На пригорке на углу Кирова и Загородной стояла лютеранская церковь  – «эстонская кирка», как её называли. Дальше по Загородной в одном дворе с церковью была эстонская школа. От школы вдоль по Загородной тянулся деревянный забор до низенького одноэтажного дома, в котором был эстонский клуб. Все эти три строения были в то время до известной степени центром, в котором собирались эстонцы Луги и Лужского района.

Церковь представляла собой очень простое деревянное строение. Вытянутое с запада на восток, с башенкой вроде колокольни и крестом наверху. Главный вход, с западной стороны, с широким крыльцом и просторным балконом, выходил во двор. Перед входом небольшая открытая площадка, а дальше росли высокие клёны. Помню, что к таким праздникам, как Пасха или Рождество, съезжалось много народу – эстонцы из деревень и хуторов. На улице вдоль заборов с одной и другой стороны стояли телеги или сани с лошадьми. А во дворе толпились люди.

Старые клёны бросали густую тень на окна школьного здания. Здесь на втором этаже жила наша семья, здесь отец наш, Фердинанд Карлович Климберг, был заведующим и учителем, а мы, его дочери, учились и закончили начальную эстонскую школу, 4 класса.

Когда была организована эстонская школа, я не знаю. Отец начал работать здесь, по-видимому, с 1923–24 года. Школа работала тогда по типу маленьких сельских школ, т. е. в одном классном помещении занимались 1-й и 3-й классы вместе, а на следующий год 2-й и 4-й классы. Сначала отец был единственным учителем.

В начале 30-х годов школа стала расширяться, стала семилетней. Было 5 классных комнат. Приехала новая заведующая школой Хельми Вессарт, член партии. Это была женщина энергичная, несколько мужского типа. Ходила почти всегда в военной блузе, подпоясанная ремнём и в красном платочке, повязанном выше ушей. Она преподавала историю. Её муж был учителем естествознания. У Вессартов были двое маленьких детей: старшая девочка Майя и мальчик помладше. Их няня, пожилая женщина, кажется русская, жила в семье и взяла на себя заботу о детях после ареста родителей.

Ф. Климберг преподавал русский и эстонский языки и литературу. О других учителях ничего не помню. Помню только фамилию одного из них – Линаск.

В школе учились дети эстонцев не только из Луги, но и из деревень и хуторов района. Жили они у городских родственников или в школьном интернате. Небольшой интернат помещался в эстонском клубе.

Клубом этот домик стал, наверное, тогда же, когда начала работать эстонская школа. Самая большая комната была оборудована как зрительный зал, с простыми скамейками и маленькой сценой. Возможно, отец заведовал и клубом в 20-е годы. Хорошо помню, что был он в клубе и постановщиком, и автором некоторых пьес, и актёром. Ставились спектакли на эстонском и на русском языках – на тему дня, или из эстонского фольклора, или так называемые «живые газеты». В актив клуба входили как эстонцы, так и русские молодые люди.

Школьники тоже участвовали в спектаклях, «живых газетах», проводили вечера, посвящённые праздникам.

Ф. Климберг писал пьесы, рассказы, стихи на эстонском и русском языках, переводил с русского языка на эстонский революционные песни, участвовал в составлении учебников для эстонских школ.

В книгах, посвящённых истории эстонской литературы, есть сведения об авторах и изданиях, которые печатались в Советском Союзе в 20-е – 30-е годы на эстонском языке. Говорится, что первые азбуки появились в 1921 году, а всего их вышло восемь. Авторы азбук К. Валнер, Ф. Климберг и другие. Издательство «Уус Кюла» («Новая деревня») печатало пробы пера начинающих поэтов, среди них Ф. Котто, Хуго Ангервакс, А. Тармсон, Л. Саартс, Ф. Климберг…

В приложении «Леегид» к ленинградской газете «Эдази» («Вперед») печатались прозаики П. Мейзель, К. Трейн, А. Юхкур, Ф. Климберг…

Книги отца, которые были у нас в семье, во время войны пропали. Через несколько лет после войны я нашла в деревне Высокая Грива на чердаке дома моих тёток (сестёр матери) две книги на эстонском языке:

«За коллективной работой» – азбука эстонского языка для эстонских школ 1-й ступени. Авторы: Ф. Климберг, С. Холстинг, Т. Тамман, Г. Арге и А. Арге. Издательство «Кюльвая». Ленинград, 1930;

«Вторая литературная хрестоматия для начальной школы. Четвертый год обучения». Издательство «Кюльвая». Ленинград, 1933.

Почему эти книги оказались в деревне? Ещё одна эстонская начальная школа, Черенская, была когда-то организована в бывшей барской усадьбе. Высокая Грива называлась также Черень, а хутора в лесу – Черень вторая. Деревни как таковой не было. Были хутора эстонские и русские вдоль просёлочной дороги из Толмачёва в Осьмино. Они отстояли друг от друга на километр-полтора. В лесном массиве к северу от дороги было много эстонских хуторов. Дети этих хуторян и учились в Черенской школе. Некоторые русские дети ходили тоже в эту школу и знали эстонский язык. Например, Таня Егорова, Вера Иванова.

Мой дед (отец матери) никогда не имел своего хутора, а ездил в окрестностях Луги и Пскова и арендовал на время землю у богатых крестьян или мелкопоместных помещиков. Перед революцией он арендовал землю в Высокой Гриве и жил со своей большой семьёй в каком-то помещении господского дома. Когда в бывшей усадьбе организовали школу, дед перебрался в перестроенную конюшню и жил там вместе с одной из дочерей до своей смерти в 1939 г.

Ф. Климберг стал одним из первых учителей в Черенской школе в 1919–1920 гг. Здесь он встретился с моей матерью. Здесь, в доме деда, родились и мы, три их дочери. Позднее мы переехали в Лугу, а учителями в Черенской школе стали супруги Арге.

В 1934–35 гг. большинство эстонцев были раскулачены и сосланы. Оставшиеся хутора свезли в маленькую деревню и объединили вокруг хутора двух моих незамужних тёток. Дом их стоял у самой дороги в полукилометре от школы и не перестраивался. Потому среди старого хлама смогли сохраниться два изгрызанных мышами учебника. Школа перестала функционировать в 1930-е гг. А во время войны сгорели все постройки бывшей усадьбы. Шоссе из Луги в Осьмино выпрямило старую дорогу и проходит через то место, где были сад и эстонская школа. Только большие старые березы, под которыми мы в детстве играли, помогают узнать эти места.

Мой отец Климберг и другие учителя Лужской эстонской школы были арестованы в феврале 1938 г.

Многие жители Луги и большинство нацменов были тогда репрессированы. Школа перестала существовать. Церковь тоже была закрыта, даже раньше. Клуб, разумеется, тоже.

В 1939 г. я окончила среднюю школу № 3, которая сейчас находится на Урицкого и носит какой-то другой номер. Тогда это была новая школа, наш класс был первым её выпуском. Я уехала учиться в Институт иностранных языков в Ленинград и больше в Лугу не возвращалась. Во время войны была в армии. Мои мать и сёстры были эвакуированы. После войны жили в Эстонии. Там они похоронены.

Мои более полные воспоминания опубликованы в малотиражном сборнике «Эстонцы на берегах Невы».

В декабре 1986 г. в газете «Лужская правда» была напечатана статья писателя Ивана Антонова «В моей душе они живут и ныне». Антонов тепло вспоминал своих первых в жизни учителей:

«Были такие люди и у меня: супруги Вессарт, Ф. Климберг, К. Павлович, В. Алексеев… С Климбергом и Павловичем меня связывало и Лужское литературное объединение, которым они руководили… Люди моего поколения и те, кто учился в школе у Вессарт, Климберга, Павловича и Алексеева, конечно же помнят и хорошо знали их. Знали и долгие годы боялись признать знакомство с этими людьми потому, что все они были объявлены в 30-е годы врагами народа и репрессированы. Невероятно, но факт, что многие из них погибли».

Из Эстонии прислал воспоминания один из учеников Лужской школы Владимир Августович Аннус:

«Директором школы была Хельми Яковлевна Вессарт. Высокая, худощавая, средних лет добродушная женщина. Она преподавала нам историю. Помню, как она рассказывала нам о Китае и жёлтой реке Хуанхэ. Как директор она проявляла большую заботу о детях… Её муж Леопольд Яковлевич Вессарт давал географию и ботанику, очень спокойный был, хотя мы баловались на уроке, он спокойно решал наши споры и недоразумения… Преподавателем языка был Фердинанд Карлович Климберг, музыкальный, энергичный – наверно, никогда он не был сердитым, всегда с приятной улыбкой, ещё он проводил занятия музыки и руководил драмкружком».

Эльга Фердинандовна Климберг-Вильберг,
С.-Петербург

Фердинанд Карлович Климберг расстрелян по так называемому Списку эстонских шпионов № 54. Одновременно расстреляны директор Лужской эстонской школы Хельма Вессарт и учитель Оскар Сааме. В предписании на расстрел их номера 23–25 из 54 приговорённых к высшей мере наказания. 50 из них расстреляны 5 октября 1938 г. и помянуты в данном томе. Четверо не были расстреляны и будут помянуты в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».

Учитель Леопольд Вессарт расстрелян 8 июля (по др. данным после 11 августа) 1938 г. по так называемому Списку эстонских шпионов № 29. Помянут в 10-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.