КАЗИМИР ОСИПОВИЧ ЭЛЕНСКИЙ
Мой дед по мужской линии Казимир Осипович Эленский был арестован 22 марта 1938 г. по ложному обвинению в том, что он якобы «являлся участником антисоветской националистической диверсионно-вредительской группы, действовавшей на станции Дно Октябрьской железной дороги». Постановлением Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР («двойка») от 28 апреля 1938 г. дед был приговорён к высшей мере наказания – расстрелу. Решение было исполнено 22 мая 1938 г. в Ленинграде.
В конце 90-х годов я занялся поиском всевозможных сведений в отношении моего необоснованного осуждённого деда. Обнаружил, что во Пскове составлена Книга памяти жертв политических репрессий «Не предать забвению» в 15 томах. В 5-м томе Книги памяти на основе материалов архивных фондов УФСБ РФ по Псковской области представлен список репрессированных, в котором имеется незначительная информация о Казими-ре Осиповиче Эленском.
В 10-м томе Книги памяти жертв политических репрессий «Ленинградский мартиролог» также имеется информация о моём деде. В этот том вошли имена граждан, казнённых в мае – сентябре 1938 г. по различным национальным линиям как «шпионы, диверсанты, вредители и террористы» и впоследствии реабилитированных. Справка в томе о моём деде такая:
Эленский Казимир Осипович, 1882 г. р. (по личному заявлению 59 лет), уроженец д. Никоны Пылденской вол. Люцинского у. Витебской губ., латыш, беспартийный, шорник депо ст. Дно Окт. ж. д., проживал: г. Дно. Арестован 22 марта 1938 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 28 апреля 1938 г. приговорен по ст. ст. 58-9-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 22 мая (по др. данным после 13 июля) 1938 г.
(Можно уточнить, что родился дед в деревне Устья в 1884 г., а проживал в городе Дно по Железнодорожной улице, дом 4, квартира 1.)
Из пояснений в 10-м томе следует, что Эленский проходил по списку «Поляки» № 70, содержался в 1-й следственной тюрьме («Кресты») и был расстрелян по служебной записке от 13 июля 1938 г. после исправления установочных данных в предписании на расстрел.
Так в своих поисках я немного продвинулся вперёд.
«Ленинградский мартиролог» создан на основе архивных сведений. Возникают вопросы. Не попадаются ли в архивных материалах фотокарточки осуждённых и конкретно Казимира Осиповича Эленского? По какому адресу находилась 1-я следственная тюрьма («Кресты»)? Где содержали приговорённых непосредственно перед казнью? Имеются ли сведения о том, как приговорённых «готовили» перед казнью и где проводили казнь? Кто непосредственно приводил приговоры в исполнение, и в чём заключалась обязанность остальных членов бригады? Имели ли место случаи избиения арестованных до приведения приговора в исполнение?
Откуда получена информация, что моему деду было «по личному заявлению 59 лет»? Возможно, эти сведения представил и писал он сам в какой-нибудь анкете осуждённого. Где искать анкету осуждённого?
Есть ли возможность установить точное место захоронения Казимира Осиповича Эленского? В «Ленинградском мартирологе» указано, что официально признанным местом захоронения расстрелянных в Ленинграде в 1937–1954 гг. является Левашовское мемориальное кладбище. Было ли проведено обследование места массовых захоронений в Левашове, посчитаны ли ямы, сделаны ли их замеры, проведены ли поиски следов от пуль на деревьях, были ли определены подъездные пути к ямам? Была ли определена расстрельная зона? Проводились ли какие-либо эксгумационные работы? Проводилось ли изучение порядка приведения в исполнение ВМН и захоронения расстрелянных в данном регионе?
Было ли начато следствие по делу обнаружения захоронений расстрелянных в Левашове, и добилась ли следственная группа каких-либо результатов, а именно: были ли установлены свидетели и соучастники преступления, допрошены ли те из них, кто ещё был жив; выяснен ли механизм подготовки и проведения этой «операции»; установлены ли окончательно места захоронения расстрелянных; раскрыт ли механизм фальсификации доказательств?
В любом случае, необходимо установить, как квалифицируются эти бессудные расстрелы – как военное преступление, как преступление против человечества, как предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах?
Можно ли с уверенностью сказать, что «действия ряда конкретных высокопоставленных должностных лиц СССР квалифицированы как превышение власти, имевшее тяжёлые последствия при наличии особо отягчающих обстоятельств»?
Наконец, бессудные расстрелы не могут считаться «закрытыми» без установления и предания гласности имён всех лиц, участвовавших в осуществлении этого преступления – как его инициаторов, так и исполнителей всех уровней. Невозможно предать суду преступников, если они уже умерли. Но преступление должно быть юридически квалифицировано, жертвы преступления – поимённо установлены, имена всех виновников и испол-нителей – преданы гласности. Кроме того, нужно полностью установить имена всех жертв, захороненных в Левашове, реабилитировать все жертвы этого злодеяния.
Это делалось и делается во всех цивилизованных странах, как правило, без учреждения специальных трибуналов. Этого требует и российское законодательство, в частности, Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий».
Все материалы следствия по его завершении должны быть открыты для мировой общественности.
Евгений Петрович Эленский,
г. Резекне, Латвия
Казимир Осипович Эленский расстрелян по списку «Поляки» № 70 в соответствии с заданиями партии и правительства о репрессиях. В предписании на расстрел значится 22-м из 154 приговорённых к высшей мере наказания. Все они считаются расстрелянными 22 мая 1938 г. Эта дата являлась отчётной для Москвы, она фигурирует в итоговой записи коменданта Поликарпова в предписании на расстрел и в индивидуальных актах о приведении приговора в исполнение, прилагавшихся к архивно-следственным делам.
Однако как минимум трое приговорённых, среди них Эленский, были «отставлены от операции» и расстреляны позднее.
Эленский во время сверки установочных данных перед расстрелом заявил, что ему 59 лет, т. е. он моложе. Факт расхождения в возрасте должны были перепроверить, сверив с делом и опросив при необходимости следователя, тот ли это заключённый, кого следовало расстрелять. Сохранилась служебная записка секретаря Особой тройки и начальника 8-го (учётно-архивного отдела) УНКВД ЛО Скурихина коменданту Поликарпову от 14 июля 1938 г.: «Приведите в исполнение приговор в отношении Еленского Казимира Осиповича … заявившего при опросе, что ему 59 лет. … Тюремное дело возвращается. Акт вышлите в 8 отдел».
Непосредственно перед расстрелом заключённых содержали в отделении тюрьмы ГУГБ (она же ОДПЗ) на Нижегородской ул., 39. Туда доставляли приговорённых к расстрелу из иногородних тюрем и переводили из городских. Благодаря показаниям Прокуратуре одного из «отставленных от операции» – художника и архитектора Бориса Генриховича Крейцера – стало известно, где и как проходила сверка установочных данных (см. воспоминания и очерк о Крейцере в данном томе).
По официальным сведениям, в Левашово (ныне Левашовское мемориальное кладбище) возили уже расстрелянных. Местные жители подтверждают, что звуки выстрелов здесь не слышали.
По Левашову, так же как и по Бутовскому полигону под Москвой, сохранились условные схемы мест погребений, предоставленные архивами госбезопасности и опубликованные. Обследования мест погребений, в том числе пробные скважины в Левашове и раскопы в Бутове в конце 1980-х – начале 1990-х гг., подтвердили правдивость схем. Были обнаружены человеческие останки, остатки одежды.
Прокуратура не возбуждала уголовные дела по этим крупнейшим могильникам, т. к. они не были чем-то неизвестным, а охранялись в течение полувека как объекты Ленинградского и Московского управлений госбезопасности.
Точное место погребения того или иного расстрелянного в СССР, как правило, неизвестно. В 8-томной Книге памяти «Бутовский полигон» названы все выявленные в ходе исследования имена расстрелянных, которые условно можно отнести к этому месту. Картина массовых казней на Бутовском полигоне в целом восстановлена и описана Л. А. Головковой в 8-м томе Книги памяти (по следственным делам московских палачей, расстрелянных в 1939 г., по показаниям палачей, привлекавшихся к расследованию в 1950-х и начале 1990-х гг.).
Сложнее с Ленинградскими расстрелами. Секретная инструкция о порядке приведения приговоров в исполнение не найдена. Следственные или иные архивные дела с описанием расстрелов в Ленинграде или хотя бы упоминанием Левашовского могильника, нами не найдены. Известно только, как ленинградские чекисты организовали расстрелы соловецких узников в урочище Сандармох под Медвежьегорском. Приговоры не объявляли. Для «успокоения волновавшихся» использовали деревянные дубины. Расстреливали из ручного оружия. Кого-то забивали до смерти, а потом списывали как расстрелянных.
Имена ответственных за организацию и проведение Большого террора в СССР – от Сталина до коменданта Поликарпова – не скрываются и обнародованы в комментариях к Книгам памяти.
На Бутовском полигоне погребены более 20 000 человек, на Левашовском мемориальном кладбище – не менее 20 000 человек (по официальным данным – около 50 000).
Задача эксгумации, опознания и перезахоронения останков погибших не ставилась. – Ред.