Брюллов Вадим Павлович

---

БРЮЛЛОВЫ

В числе репрессированных в нашем городе – потомки русского архитектора Александра Павловича Брюллова. У него было много внуков. Почти все стали участниками общественно-политических движений. Большинство из них выросли в 1910–20-е годы. Это были русские интеллигенты. То есть – это были думающие люди.

Вот повесть «Дела и дни», которую написала в 31-м году одна из внучек Александра Павловича – моя мама Надежда Владимировна Брюллова-Шаскольская. «Как возникли у меня первые зародыши протеста социального? Учеба и воспитание отгораживали меня от земли семью стенами. У окружающих не было политических идей... Я знала наизусть всех французских королей, но никогда не слышала о рабочем движении. Мост к нему мне пришлось перекинуть самой. Я не знаю, откуда пришли первые, зачаточные, неоформленные, как эмбрионы, мысли о равенстве людей, о несправедливости окружающей меня жизни. Но я знаю, что они пришли давно». И дальше она рассказывает, что с детства стала задумываться, почему у них было восемь комнат, кабинеты и спальни и никому не нужная зала, а три служанки жили в одной комнате близ кухни. «Мечты о справедливости и равенстве людей вливались в меня и с другой стороны, – пишет она, – из религии… Я мечтала: скорее вырасти и стать сельским священником. В деревне я никогда не была, крестьян знала не больше, чем папуасов. Но мне казалось – там страшная бедность и туда надо идти, «раздав имение своё». Вычеканивалась идея подвига, своеобразно преломлённая сквозь легенды о христианских мучениках. Меня высмеяли, сказав, что девочка не может быть священником. Тогда я решила сделаться сельской учительницей. Завязались первые ростки народничества, детские, слабые, путаные».

Так получилось, что Брюлловы-внуки потянулись именно к народническому движению. Они вырастали в Петербурге, культурнейшем тогда городе нашей страны. Они учились в университете, железнодорожном институте, медицинском. Все девочки, конечно, прошли Высшие женские курсы и – в то время было модно, как сказали бы сейчас, – разные кружки, которые формировались вокруг Курсов и любимых профессоров. Так потянулась ниточка к участию в общественных, религиозных и философских движениях. Поэтому, когда наступили годы революции и острого противостояния между большевиками и эсерами (хотя все они выросли из народнического движения), среди внуков Александра Павловича Брюллова оказалось так много репрессированных. Они как бы разделились на две группы. Часть из них связала себя с эсерами. А другая часть, более спокойная, ушла в религиозные, философские кружки. И в основном примкнула к движению антропософов. Среди эсеров оказались Надежда Владимировна Брюллова-Шаскольская, Петр Шаскольский, ее муж. Сочувствовали эсерам Борис Павлович Брюллов, Елена Павловна Брюллова-Зарудная. Среди антропософов – старшая сестра Надежды Брюлловой Вера Германовна Конради, Лидия Павловна Брюллова и ее муж Дмитрий Петрович Владимиров.

Надежда Владимировна Брюллова-Шаскольская при Советской власти была арестована и сослана три раза. Первый раз в 18-м году, тогда была очень большая схватка между меньшевиками и большевиками, большевики победили после восстания эсеров. И эсеры рассредоточились по всей России. Надежда Владимировна уехала на Украину, преподавала в Харьковском институте, потом эсеровские газеты какие-то там издавала, развернула работу с ответвлением партии эсеров, которое называлось «Друг народа». Вернулась в Петербург в 21-м году, когда стало поспокойнее. И работала в Институте антропологии и этнографии. В 22-м году начался большой процесс над эсерами, и Надежда Владимировна по этому процессу проходила. Ее дело выделили в отдельное. Они не очень много все получили, даже Мария Александровна Спиридонова. Они получили ссылку в Среднюю Азию на три года. Затем Надежде Владимировне следовало по приговору «минус десять». И она осталась там. Жила то в Полторацке (так тогда назывался Ашхабад), то в Ташкенте. Занималась наукой, работала в Среднеазиатском музее в Ташкенте. В Ленинград вернулась в 29-м году и жила довольно спокойно два с половиной года.

В 1933-м году готовился еще один эсеровский процесс, большой тоже и очень серьезный. Обвинялись Надежда Владимировна Брюллова-Шаскольская, писатель Разумник Васильевич Иванов-Разумник, Александр Алексеевич Гизетти, Дмитрий Михайлович Пинес. Они будто бы организовали группу, которая готовила восстание против Советской власти. Когда мне принесли читать это дело, я три ночи потом не спала, это такой ужас. Сотни людей «подтверждали», что их агитировали против Советской власти. И каялись в том, что они были настроены против Советской власти. Там были агрономы, врачи, скотники, которые показывали, что их научили, и они травили скот, чтобы он не достался Советской власти. Представить себе невозможно. И все подтверждали, что действительно действительно – Центр в Ленинграде, под руководством писателя Иванова-Разумника, Брюлловой-Шаскольской и Гизетти.

В своих показаниях Надежда Владимировна говорила так: «Мы считаем, что лица, сохраняющие свои народнические убеждения, должны быть связаны друг с другом в целях консолидации народнических сил и сохранения и распространения народнических идей». И в другом месте: «Мы имеем план перестройки всей страны на основе коллективизации. Этот план теоретически бесспорен. Бесспорно положение, что коллективная форма сельского хозяйства экономически и социально выше и динамичнее. Но у вас (о большевиках. – Т. Ш.) она приняла болезненные и вконец разорившие деревню формы». Интересно еще одно место: «Надо исходить из того, как развитие производительных сил отражается на живом носителе истории – на трудовой личности». И дальше она всё доказывает: мы не против индустриализации, но мы против индустриализации насильной. «Принцип коллективизации является конечным идеалом и народнического социализма, и коммунизма. Но ваши методы… Мы не сторонники диктаторского насаждения заданных форм». Текст показаний занимает несколько печатных страниц.

Их судили и опять отправили на три года. На этот раз в Ташкент. Надежда Владимировна работала в центральной библиотеке и делала работы для института Маркса и Энгельса. В апреле 37-го года ее опять арестовали и опять инкриминировали агитацию против Советской власти и давнюю связь с эсерами, в частности, с Марией Александровной Спиридоновой. Это правда, они в Ташкенте даже жили вместе в 28-м году. Потом переписывались, но уже, как мама пишет в своих последних показаниях, разошлись во взглядах. Они на политические темы уже почти не говорили. Тем не менее, Надежду Владимировну расстреляли в октябре 37-го года. Только за то, что она не отказалась от своих старых связей. И в приговоре сказано именно так.

Когда начались реабилитации пятидесятых годов, мы получили бумажечку, в которой было написано, что она реабилитирована. Но мы не знали, что она расстреляна. Были слухи, что она в бухте Нагаева. Что она просила детям передать, что она никогда о себе не даст знать, чтобы не портить нам жизнь. У нее трое детей было, брат и сестра были старше меня. Я узнала, что она расстреляна, когда началась перестройка, вторая волна реабилитаций. Я писала в Узбекистан, хотела узнать о месте захоронения. Меня вызвали в Большой дом, мне подробно рассказали про все три ареста, дали возможность ознакомиться с судебными делами моей матери, выдали тюремные фотографии 1922 и 1933 годов. Последнее, расстрельное дело прислали из УФСБ Узбекистана в ноябре 2002 года.

Елена Павловна Брюллова-Зарудная, двоюродная сестра Надежды Владимировны. Родилась в 1883 году, расстреляна в 21-м. Когда эсеры вынуждены были скрываться и прятаться, моя мама послала кого-то из деятелей эсеровского движения в Омск, и он уехал туда с запиской к тете Лене. (Она оказалась там, потому что ее муж служил на КВЖД инженером. Она была учительницей, матерью шестерых детей.) Она предоставила кров этому человеку. Через два–три дня пришли и тетю Лену арестовали. Мы все знали, что тетя Лена расстреляна в Омске, но не знали, кем она расстреляна – большевиками или белыми, ведь Омск переходил из рук в руки. Только в 96-м году мы точно узнали, кто же расстрелял тетю Лену. Оказалось, ее расстреляли большевики за связь с эсерами. Няня смогла переправить всех шестерых детей в Харбин к отцу. Предлагалось им всем впоследствии вернуться в СССР, жить где-угодно, только не в Ленинграде. А они были согласны только на Ленинград, не вернулись и потом уехали в Америку.

Борис Павлович Брюллов, двоюродный брат моей матери. Год рождения 1882. Умер в 40-м году. Он был экскурсоводом, искусствоведом, видным петербургским ученым. Арестован в 33-м году, когда и Надежда Владимировна была арестована вместе с Ивановым-Разумником. Совершенно ясно было, что арестован за связь с моей матерью. Он был выслан, я не знаю точно куда, потом ему разрешили жить в Новгороде. В 37-м году его опять арестовали. Его дочь ходила, носила передачи, а потом ей сообщили, что он умер.

Тогда же, в 33-м году, за связь с Надеждой Владимировной был арестован Николай Петрович Катков, муж ее племянницы. Он родился в 1893, умер в 1973 году. Литератор, писатель, входил в группу «Серапионовы братья». Он был выслан сначала в Новосибирск, там был заведующим литературной частью Новосибирского театра. Потом, по слухам, он был в Ржеве. Потом вернулся, примерно в 38–39-м году. Служил в армии, был демобилизован. Мало писал и не печатался.

Вера Германовна Конради, старшая сестра Надежды Владимировны. Год рождения 1876-й, год смерти – 41-й. Библиотекарь, сотрудник Эрмитажа, переводчица. Когда Петербург стали чистить от «чуждых элементов», Веру Германовну вызвали и предложили уехать – в связи с ее антропософскими убеждениями. Она уехала в Ташкент, потом в Иваново. В 40-м году вернулась, жила здесь со мной. И умерла в блокаду.

За связь с антропософами была выслана вместе со своим мужем, Дмитрием Петровичем Владимировым, еще одна сестра – Лидия Павловна Брюллова-Владимирова. Год рождения 1886-й. Они где-то скитались очень долго. Потом получили почему-то по 10 лет. Дмитрий Петрович умер в тюрьме. Я помню тетю Лиду очень хорошо, она была очень интересная женщина, искусствовед, секретарь ТЮЗа. Как я понимаю, она была секретарем у Брянцева.

Младшая дочь Александра Павловича Брюллова вышла замуж за Павла Сюзора. Две их дочери были высланы из Ленинграда. Просто как дворянские женщины. Вера Павловна Шевелева, год рождения 1870, год смерти 1961, и Евгения Павловна Струмилло, год рождения 1878, года смерти я не знаю. Они были высланы в Ростов-Ярославский. И обратно в Петербург уже не вернулись.

Среди маминых знакомых была Надежда Михайловна Мейринг. Я не знаю, кто она была. Она жила на 2-й линии и очень часто к нам приходила. И когда начались аресты, когда арестовали мою маму, Надежда Михайловна прибежала к нам вечером. Они с тетей поговорили. Надежда Михайловна подождала день, подождала второй, за ней никто не пришел. Тогда, рассказывали, это точно, она собрала узелок и пришла на Шпалерную, стала стучаться в ворота. Огромные двери, железные ворота, в воротах форточка. Открыли форточку, стали спрашивать. Она сказала, что всех ее друзей арестовали, и поэтому ей тоже нужно сюда. На нее посмотрели как на сумасшедшую, естественно. Она очень огорчалась, что ее не взяли. Вот такие были это люди.

Тамара Петровна Шаскольская,

С.-Петербург

Справку о Надежде Владимировне Брюлловой-Шаскольской см. также в книге «Люди и судьбы: Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период» (СПб., 2003).

Елена Павловна Брюллова-Зарудная помянута в 3-м томе Книги памяти жертв политических репрессий Омской области «Забвению не подлежит» (Омск, 2001).

Во 2-м томе той же Книги памяти помянут инженер службы пути Управления Омской ж. д. Вадим Павлович Брюллов,1874 г. р. Он также арестовывался в1921 г. за «контрреволюционную деятельность», но был освобожден через 2 месяца.

На кладбище в Павловске под Петербургом, где похоронен Александр Павлович Брюллов, установлен памятник-кенотаф с выбитой надписью:

 

Память о невинно убиенных

на земле предков

Брюллов Борис Павлович

1882–1940

Брюллова Лидия Павловна

1888–19..

Брюллова-Шаскольская Надежда Владимировна

1886–1937

 

Погибли однодельцы Брюлловой-Шаскольской:

Мария Александровна Спиридонова расстреляна 16 октября 1941 г. в Орле перед сдачей города немцам;

Александр Алексеевич Гизетти умер под следствием 22 октября1938 г. в Куйбышевской тюрьме;

Дмитрий Михайлович Пинес расстрелян 27 октября1937 г. в Архангельске.

Разумник Васильевич Иванов-Разумник, после неоднократных арестов и освобождений, в 1941 г. оказался в зоне оккупации, затем в немецком лагере, в эмиграции издал книгу воспоминаний «Тюрьмы и ссылки», умер в 1946 г.

 

Из метрической книги Посольской церкви в Вене на 1873 год:
30 мая 1873 г. кандидат Санкт-Петербургского университета Павел Александрович Брюллов, 32 лет, евангелическо-лютеранского вероисповедания, первым браком венчался с Софией Константиновной, 21 года, православного вероисповедания, дочерью статского советника Константина Дмитриевича Кавелина и законной жены его Антонины Федоровны; поручители по женихе: надворный советник Фольборт, академик Александр Никитин Флоров, академик Максимилиан Егорович Месмахер; по невесте: профессор живописи Алексей Боголюбов, профессор живописи Константин Маковский, художник Иван Леонтьевич (ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп.123. Д. 29. Л. 30).

Из метрической книги церкви вмц. Екатерины при Императорской Академии художеств на 1901 год:
4 января 1901 г. инженер путей сообщения, коллежский секретарь, потомственный дворянин Вадим Павлович Брюллов, 26 лет, православного вероисповедания, первым браком венчался с дочерью профессора баталической живописи, дворянина Екатериной Николаевной Дмитриевой-Оренбургской, 27 лет, православного вероисповедания; таинство совершал Андреевского собора священник Виктор Благовещенский с диаконом церкви Академии художеств Петром Любимовым; поручители по женихе: граф Юрий Павлович Сюзор, губернский секретарь Николай Александрович Пыпин и лейтенант Николай Федорович Фогель; по невесте: граф Владимир Павлович Сюзор, помощник присяжного поверенного Виктор Карлович Бентковский и коллежский советник Владимир Александрович Брюллов (ЦГИА СПб. Ф.19. Оп.127. Д.1121. Л. 728).

Справку дополнил Д. Б. Азиатцев 11.05.2020

Источник сведений: Книга памяти «Блокада, 1941–1944»