Памяти В. Д. Чурсина

2021-07-23

 

Библиограф и историк Публичной библиотеки Владимир Дмитриевич Чурсин служил у нас почти сорок лет, посчастливилось тем, кто работал рядом. Посчастливилось и родным Владимира Дмитриевича: он жил долго и по-доброму.

В 4-м томе биографического словаря «Сотрудники Российской национальной библиотеки – деятели науки и культуры» большая статья о Владимире Дмитриевиче, смотрите печатный том и сайт РНБ.

Родился в Кинешме. В школу пошёл в Ленинграде. Во время Блокады помогал маме в госпитале, затем вместе с ней был эвакуирован. После войны вернулся, окончил школу, испанское отделение филологического факультета Университета и аспирантуру.

Пришёл в Публичную библиотеку, работал в Справочно-библиографическом – Информационно-библиографическом отделе, руководил группой литературы и искусства.

В истории Библиотеки ему важны были люди и их рассказы о советском времени. Записывал воспоминания коллег, публиковался в Библиотеке и в городской печати. На этом, думаю, во многом и вырос проект биографического словаря сотрудников.

Но в словарной статье обо всём не расскажешь. Кто помнит, тот помнит. Был Владимир Дмитриевич работником не горячечным, а спокойным и раздумчивым. Дивился тем, кто готов биться в усмерть из-за какого-нито знака препинания, или неверно понятого суждения. «Нет, – говорил, – я на это жизнь тратить не стану».

Короткая справка о Владимире Дмитриевиче есть также в 14-м томе Книги памяти «Они пережили Блокаду» (СПб., 2005).

Блокаду воспринимал как большую беду. В тринадцать лет он многое видел, чувствовал, понимал. Начал вести дневниковые записи и робко мечтал, что когда-нибудь, если выживет, станет писателем.

Отец маленького Володи сидел в сталинских лагерях. Мама дала сыну свою фамилию и перебралась к брату в Ленинград. Инженер Анатолий Васильевич Чурсин руководил аварийной службой Ленэнерго. Жили в Доме специалистов на Лесном. Его арестовали 3 октября 1937 года, когда Володя только пошёл в первый класс. Вскоре сообщили подлую формулировку, мол, выслан на 10 лет в дальние лагеря без права переписки.

Вот и вырос Владимир Дмитриевич человеком незлобивым, но твёрдым в понимании таких бед, как государственный террор, война, блокада. Во время Большой оттепели конца 1980-х годов собирал публикации о репрессиях и о палачах. Узнал, что никакие не «10 лет без права переписки». Его дядя был расстрелян согласно выполнению планов партии и правительства в ходе Большого сталинского террора. Через две недели после ареста, по так называемому списку японских шпионов, диверсантов, террористов и вредителей «Харбинцы» № 2. Порядковый номер 46 в предписании на расстрел. Владимир Дмитриевич написал текст памяти дяди для 2-го тома «Ленинградского мартиролога» (издан в 1996 году с предисловием Д. С. Лихачёва). На Левашовском мемориальном кладбище есть памятник расстрелянным работникам Ленэнерго: директорам ГЭС, инженерам, электрикам.

Перед уходом на пенсию Владимир Дмитриевич передал мне собранные материалы о советских репрессиях. А в год своего девяностолетия передал в Центр «Возвращённые имена» при РНБ собрание рассказов о Блокаде.

Владимир Дмитриевич был из тех, кто радостно ходит на работу и радостно ходит домой. На пенсии занимался семейным архивом. Часто прогуливался. Достроил для своих родных домик на Чудском озере. Любил супругу, детей и внуков. И был сердечно любим.

Вспоминаю встречи и беседы.

Прости и прощай, замечательный человек.

Анатолий Разумов, 23 июля 2021