Евангулов Яков Георгиевич, 1875 г. р., уроженец и житель г. Ленинград, армянин, беспартийный, ст. инженер Сигналсвязьпроекта, проживал: Чернышев пер., д. 20, кв. 45. Арестован 4 июня 1937 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 12 января 1938 г. приговорен по ст. ст. 58-6-7-9-10-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 18 января 1938 г. (Его племянник Павел Павлович Евангулов расстрелян в г. Оренбург 21 сентября 1937 г.)
О МОЕМ ДВОЮРОДНОМ ДЕДЕ
ЕВАНГУЛОВЕ ЯКОВЕ ГЕОРГИЕВИЧЕ (1875–1938)
Яков Георгиевич, сын потомственного Почётного гражданина г. Тифлиса, из армянских поселенцев, владел в совершенстве редкой и прогрессивной по тем временам профессией по механической сигнализации железных дорог. В роли почти единственного в этой области специалиста в России он вместе со своим братом Георгием (техником) проработал 35 лет – сначала в Акционерном обществе «Сименс и Гальске», а после революции во вновь образованном Тресте, оставаясь там основным специалистом и после замены всюду механической сигнализации на электрическую.
Будучи братом моего дедушки – Павла Георгиевича Евангулова (1866–1943), Я. Г. часто бывал у нас дома, и я хорошо его запомнила – черноглазый брюнет, в пенсне, традиционно с маленькими усиками. Вкупе с остальными пятью братьями прекраснодушен, с обширной образованностью, бесконечно преданный своей работе и большой каламбурщик.
Из воспоминательных записок племянницы Якова Георгиевича, Елены Георгиевны Евангуловой-Коноплясовой:
«...Перед войной, летом 1914 года мы жили на даче на ст. Графская по Финляндской ж. д. (теперь ст. Песочная). По воскресеньям приезжал дядя Яша, и мы – я и брат Коля, шли с ним гулять в лес. Обожая природу, он восхищался каждой полянкой, каждым ручейком – и так мало, и так редко он её видел [...]. Дядя Яша нас баловал – бывало, наступает Рождество, он говорит:
– Подумайте, какие книги вам бы хотелось приобрести, и идёмте в Гостиный Двор, в магазины Девриена.
А там на прилавок выкладывались целые стопы книг, например, издания „Золотая библиотека“: „Записки школьника“ Де-Амичиса, „Маленькие женщины“ Луизы Олькот, „Маленький лорд Фаунтлерой“ и т. д.
– Берите столько, сколько мы сможем донести, – говорит дядя Яша...
Он писал стихи, к сожалению, у меня сохранились немногие...»
Но, слава Богу, сохранились же! Вот хотя бы одно их них:
К концу
Дней миновало много, много
И горестных и светлых дней.
И вот стою я у порога
И жду у запертых дверей.
Ещё закрыты плотно двери,
Не вставлен ключ ещё в замок,
Не все подсчитаны потери,
Но говорю «прости!» химере,
И вижу – близок крайний срок.
Скорбей и радостей довольно!
Всё тише боль земных тревог…
Но сердцу, сердцу всё же больно!
И я ропщу, ропщу невольно:
Как человек здесь одинок!
Простите, юные родные,
Вы позже начали свой путь,
Вам треволнения земные –
Передо мной миры иные,
Пришла пора мне отдохнуть!..
Без перерывов время водит
К пределам стрелки всех часов.
И солнце каждый день заходит,
И ночь с огнями звёзд нисходит
И с зовом тайных голосов.
Прельщает, но пугает тайна!
И жалко мне оставить мир,
Где всё неверно и случайно,
Где лишь печаль одна бескрайна,
Где каждый одинок и сир.
Казалось бы, лирико-философский настрой не соотносится с нравом Якова Георгиевича. Он пописывал и шутливые – хоть и изысканные, но не совсем цензурные стишки.
Дело в том, что этот человек обладал исключительно высоконравственной и хрупкой духовной сутью, что вполне гармонировало с его наружностью – изящен, подвижен, в то же время с прямой, исполненной достоинства осанкой. За тонким лёгким пенсне живо поблескивали дружелюбные глаза.
Однако, предчувствие страшной судьбы преследовало с первых лет советской власти многих представителей интеллигенции, не пожелавших покинуть Россию в дни большевистского переворота и братоубийственной гражданской войны. Вскоре эти предчувствия с неумолимостью рока стали сбываться.
В трагические дни показательных судебных процессов «Промпартии» и «Шахтинского» над представителями династии Евангуловых тоже нависла угроза ареста, но на сей раз беда миновала.
К 30-м же годам, как известно, ленинско-сталинская атмосфера в стране по своей гибельности для народа достигла апогея – для партийных и беспартийных, военных и штатских, людей любых занятий и возрастов, включая малолетних детей репрессированных родителей, заполнивших детские дома.
В эту страшную, в действительном смысле слова, «мясорубку» попал, естественно, и Яков Георгиевич. По совпадению или случайно – его арестовали в июне 1937 года, день в день с арестом моего отца, Павла Павловича Евангулова (1891–1937).
Со слов Елены Георгиевны, «дядя Яша так и погиб. Сперва в окошко принимали передачу, а потом сказали, что отправлен. Больше мы ничего о нём не слыхали».
В 1990 году, во второй заход повальных реабилитаций «невинно пострадавших от сталинских репрессий» (реабилитационные справки в отношении моих родителей я получила ещё в 1957 году), я отправила запрос касательно судьбы Якова Георгиевича по указанному мне адресу – в Военный трибунал Ленинградского военного округа, с желанием получить справку о его посмертной реабилитации.
Через несколько дней, а именно 16 января 1990 года, мне по телефону из УКГБ Ленинградской области, сообщили следующее:
«Евангулов Яков Георгиевич был арестован 4 июня 1937 года, в г. Ленинграде, обвинение – японская диверсионно-шпионская группа. Постановлением Комиссии НКВД и Прокурора СССР от 12 января 1938 г. приговорён к высшей мере наказания. 18 января 1938 г. приговор приведён в исполнение. Постановление отменено определением Военного трибунала ЛВО от 13 июня 1960 года. Реабилитирован посмертно».
Через 7 дней, 23 января, я получила стандартную «справку о посмертной реабилитации» Якова Георгиевича (№ 29/134 от 19 января 1990 г.).
А 7 февраля того же года в ЗАГСе мне выдали «Свидетельство о смерти», где, теперь уже без обиняков, значилось: «Причина смерти – расстрел».
Евгения Павловна Евангулова,
С.-Петербург
Инженер Яков Георгиевич Евангулов расстрелян по так называемому Списку «харбинцев» – японских шпионов № 15. В предписании на расстрел он значится 26-м из 47 приговорённых к высшей мере наказания и расстрелянных. Все помянуты в данном томе «Ленинградского мартиролога».
Главный инженер треста Ормедьзолото Павел Павлович Евангулов значится как подлежащий суду Военной коллегии Верховного суда СССР по «1-й категории» в так называемых «Сталинских расстрельных списках». Расстрелян в Оренбурге 21 сентября 1937 г. Помянут в Книге памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области (Калуга, 1998) и в 6-м томе «Ленинградского мартиролога». – Ред.