Рыбакова Екатерина Реокатовна

---

ИГУМЕНИЯ ЗОСИМА (ЕКАТЕРИНА РЕОКАТОВНА РЫБАКОВА) И ГОРИЦКИЕ НАСЕЛЬНИЦЫ

Игумения Зосима, в миру Екатерина Реокатовна Рыбакова, родилась в деревне Красново Ферапонтовской волости Кирилловского уезда.

«Ее участь была предсказана еще во младенческом возрасте. Однажды, когда ее мать Аграфена качала люльку, зашла странница и спросила: “Кого качаешь? Игумению?” Потом добавила: “Только ее расстреляют”. Своей двоюродной сестре Анне игумения сама говорила о том, что ее должны расстрелять». (Из рассказа дочери двоюродной сестры игумении, Тамары Ивановны Обленовой; г. Кириллов, запись 1995 г.)

«Пока шли мирные времена, об этом предсказании как-то забылось, но с началом притеснений вспомнилось. И вот матушка Зосима затужила, впала в уныние, прислушивалась к шагам за дверью, перестала молиться. Была в монастыре юродивая мать Екатерина, обладавшая даром рассуждения. Пришла она как-то к игумении и говорит:

– Ну что, матушка, затужила? Расстрелять должны? Ну и что ж, если расстреляют! Давай с тобой меняться. Ты займешь мое место – будешь всем на посмеяние, а я займу твое – пять минут и я буду в Царстве Небесном. Давай меняться.

– Нет! – решительно ответила игумения. И воспрянула духом. Стала готовиться к своему последнему часу. Много молилась, повеселела. А когда пришли за ней, радостно отворила дверь, лампады были зажжены, пошла как на Пасху». (Рассказ протоиерея Валентина Парамонова; Москва, запись 1993 г.)

В фотоальбоме о. Валентина сохранилась фотография игумении Зосимы со следующим автографом без указания года: «На молитвенную и добрую память. Дорогой моей послушнице, много потрудившейся во время моего заключения в тюрьмах, монахине м. Александре. Глубоко ценю твои все труды и скорбные переживания. Ваша недостойная И. Зосима. После тюрьмы». Из надписи следует, что игумения Зосима была выпущена из тюрьмы. Но затем ее снова арестовали и на свободу уже не выпусти­ли. По рассказам, ее расстреляли в Кирилло-Новоезерском монастыре.

Она была последней игуменией Горицкого монастыря. Сестры избрали ее настоятельницей после кончины игумении Асенефы (Корчаги­ной) летом 1920 г. Она была посвящена в сан игумении 14 октября 1920 г. Ее расстреляли в Белозерске 14 октября 1937 г.

 

Горицкий монастырь продержался при советской власти дольше других монастырей Кирилло-Белозерского края. Уже в его стенах находился колхоз «Колос», но монахини еще жили по монастырскому укладу. Часть их, из числа работоспособных, трудились в колхозе за право пользоваться жильем – своими же келиями.

Но вот на имя председателя Череповецкого окружного исполкома поступило секретное письмо № 162 от 10 августа 1929 г., в котором председатель Кирилловского РИКа просит срочно сообщить, какие прини­мать меры по отношению к монахиням Горицкого монастыря, «так как дальнейшее пребывание их при музее монастыря невозможно. Из 350 чело­век монашин имеется до 70 человек, требующих размещения в специальные дома для престарелых, у нас же имеется здание в местечке Никулине, бывшая школа крестьянской молодежи. Туда ли их поместить или же распустить совсем, последнее рискованно в смысле того, что 350 человек явятся агитаторами в деревне против мероприятий соввласти и наблюдение за ними крайне затруднительно».

В этом же письме содержится жалоба на игумению монастыря, которая, «руководя экскурсиями музея монастыря, своим объяснением экскурсантам напоминает о святых, их страданиях и так далее, что в данном случае действует на малокультурное население».

Сигнал поступил, за ним последовали действия. Оставшихся монахинь ни в дома для престарелых не определяли, ни в предложенное местечко Никулино. С ними поступили, как с соловецкими узниками пе-ред закрытием лагеря: монахинь погрузили на баржу, вывели ее в Белое озеро и потопили.

Долгое время не удавалось найти свидетелей происшедшего. Люди видели баржу, на которую сажали насельниц монастыря. Баржа отошла и больше вестей ни от кого не поступало, ни письма, ни записочки, никто и нигде их не видел. Ходили слухи, что их потопили, но свидетелей не находилось.

Но вот перед смертью капитан судна, которому было поручено это скорбное дело, рассказал об этом сам. Когда-то он давал подписку о неразглашении, но в конце жизни узнали об этом не только в его семье, но и несколько его друзей.

«Судно, на котором служил капитан Мерёжин Александр Константинович, называли шаландой. Шаландами чистили каналы, вывозя на них ил. У судна открывалось дно. На такую шаланду погрузили и горицких монахинь. Мерёжин рассказал: поместилось в шаланду стариц около пятидесяти. Вывел он судно на Белое озеро, открыл дно и отошел. В бинокль видел, что старицы еще долго держались друг за дружку кольцом. Потом посмотрел – нет их уже, потонули...» (Записано в 1995 г. со слов его соседки Анастасии Григорьевны Киршиной, алтарницы Покровской церкви.)

 

Синодик

Убиты в Белозерске

Игумения Зосима (в миру Екатерина Реокатовна Рыбакова), 1867 г. р.
Анна Федоровна Кукушкина, 1891 г. р.

 

Расстреляны в Ленинграде 9 октября 1937 г.

Ксения Григорьевна Акимова, 1894 г. р.
Евдокия Семеновна Александрова, 1903 г. р.
Ольга Ивановна Бердяева, 1883 г. р.
Клавдия Матвеевна Волганова, 1884 г. р.
Анна Петровна Живулина, 1886 г. р.
Анна Тимофеевна Калякина, 1887 г. р.
Павла Ивановна Комова, 1887 г. р.
Анна Вячеславовна Молочникова, 1897 г. р.
Наталья Тигриевна Орехова, 1881 г. р.
Александра Федоровна Сибирякова, 1897 г. р.
Анна Михайловна Тарасова, 1884 г. р.
Мария Асафовна Федотова, 1885 г. р.
Анна Алексеевна Филиппова, 1882 г. р.
Клавдия Андреевна Шугина, 1882 г. р.

 

Расстреляны в Ленинграде 30 октября 1937 г.

Монахиня Ангелина (Екатерина Васильевна Денисова), 1883 г. р.
Монахиня Георгия (Александра Ивановна Калинина), 1877 г. р.
Монахиня Леонтия (Агния Ильинична Бочина), 1886 г. р.
Монахиня Мелхиседека (Евдокия Никандровна Мелковская), 1882 г. р.
Монахиня Назария (Парасковья Назаровна Назарова), 1875 г. р.
Монахиня Николая (Ольга Дмитриевна Клемушинская), 1883 г. р.
Послушница Степанида Григорьевна Бочина, 1896 г. р.
Послушница Евдокия Гавриловна Никанова, 1885 г. р.
Александра Михайловна Белкова, 1881 г. р.
Елена Митрофановна Бергина, 1880 г. р.
Александра Степановна Боричева, 1880 г. р.
Евдокия Тимофеевна Дичина, 1888 г. р.
Анна Арефиевна Егорова, 1886 г. р.
Мария Ивановна Калинина, 1875 г. р.
Мария Васильевна Логашева, 1875 г. р.
Параскева Арсеньевна Маракасова, 1881 г. р.
Евдокия Филипповна Мудрова, 1870 г. р.
Мария Григорьевна Назарова, 1881 г. р.
Пелагея Григорьевна Назарова, 1869 г. р.
Лариса Алексеевна Новожилова, 1884 г. р.
Александра Александровна Огвоздина, 1883 г. р.
Александра Васильевна Окатова, 1880 г. р.
Агриппина Федоровна Ремизова, 1880 г. р.
Клавдия Петровна Сибирякова, 1882 г. р.
Прасковья Петровна Симонова (Симанова), 1871 г. р.
Мария Ивановна Скороходова, 1881 г. р.
Галина Афанасьевна Смирнова, 1870 г. р.
Дарья Павловна Смирнова, 1884 г. р.
Клавдия Александровна Смоленкова, 1872 г. р.
Елена Никифоровна Смолина, 1883 г. р.
Мария Петровна Тяпушкина, 1882 г. р.
Лариса Михайловна Филенцева, 1874 г. р.
Апполинария Феофановна Шитова, 1870 г. р.
Ольга Феофановна Шитова, 1885 г. р.
Мария Алексеевна Шугина, 1881 г. р.
Анна Ефимовна Юкалова, 1876 г. р.

 

Пропали без вести

Монахиня Харалампия (в миру Евдокия), из деревни Васняково Благовещенского сельсовета. Отдана в монастырь матерью на год от замужества, в мир не вернулась. Видели ее увозимую на барже.

Антонина Бочина, из деревни Вазеринцы Кирилловского р-на, родственница монахини Леонтии и послушницы Степаниды.

 

Расстрелянные в Ленинграде в октябре 1937 г. помянуты во 2-м томе «Ленинградского мартиролога» (СПб., 1996). Убитые в Белозерске игумения З­осима (Екатерина Реокатовна Рыбакова) и Анна Федоровна Кукушкина – в 5-м томе (СПб., 2002).

 

Синодик дополнен данными опроса старожилов и некоторыми архивными сведениями. Не все имена монашествующих и их сан удалось восстановить. Уточнения и дополнения прошу сообщать мне по адресу: 161120, Вологодская обл., село Ферапонтово Кирилловского р-на, Богоявленская церковь.

Елена Романовна Стрельникова

 

ДЕЛО «КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ПОВСТАНЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЦЕРКОВНИКОВ» КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО КРАЯ

В 1937 г. часть Вологодской области входила в состав Ленинград­ской. Потому в томах «Ленинградского мартиролога» так много имен расстрелянных и замученных православных священников, монашенствующих и мирян Кирилло-Белозерского края. Источником сведений для биографических справок служили протоколы заседаний Особой тройки УНКВД ЛО, групповые предписания на расстрел и акты о приведении приговоров в исполнение, хранящиеся в архиве УФСБ по СПб и Ленинградской области. В архиве УФСБ по Вологодской области хранится дело по обвинению епископа Череповецкого Тихона (Рождественского), девятитомное дело «Контрреволюционной повстанческой организации церков­ников» и некоторые другие дела.

1 августа 1937 г. начальник Ленинградского управления НКВД Заков­ский отдал приказ № 00117 о проведении репрессивной операции на подотчетной ему территории. В соответствии с приказом организовывались 12 оперативных секторов, из них 5 – на территории нынешней Вологодской области: Тихвинский (районы Бабаевский, Чагодощенский, Борисово-Судский), Вытегорский, Белозерский, Череповецкий и Устюжен­ский*. Ни один из этих районов не числился в передовых по уровню готовности к операции. Между тем, начиная с 5 августа, начальники оперсекторов должны были представлять на утверждение в Ленинград списки подлежащих репрессированию, ускоренно и в упрощенном порядке проводить следствие, в ежесуточных рапортах указывать количество арестованных, предоставлять «наиболее существенные протоколы допросов и в первую очередь по вскрытым в процессе операции контрреволюционным формированиям и группировкам». Началось негласное сорев­нование районов по выполнению и перевыполнению репрессивных планов.

Дело «Контрреволюционной повстанческой организации церковни­ков» начало формироваться еще во время подготовки к операции. Усть-Кубенское РО НКВД Северного края препроводило в Кирилловское РО НКВД следственный материал на священника Иоанна Борисова – «служителя культа и активного участника к/р организации И. П. Ц., ликвидированной на территории Усть-Кубенского района**. Он служил в Славянской церкви Кирилловского района и был арестован 21 июля 1937 г. Но массовые аресты начались в августе. В Белозерске 16 августа допросили настоятеля Ильинской церкви о. Сергия Шоленинова и в тот же день выписали ордер на его арест. 18 августа арестовали настоятеля Петропавловской церкви и благочинного г. Белозерска о. Николая Федотовского. 20 августа допросили настоятеля Покровской церкви и благочинного г. Кириллова о. Василия Остроумова.

Конечно, все сохранившиеся протоколы допросов фальсифицированы и имеют слабое отношение к тому, что говорили арестованные. Однако их можно воспринимать как один из надежных источников сведений о расчетах и действиях следователей. В первом же протоколе допроса прослеживается теоретическое обоснование делу: «Смежные между собой Белозерский и Кирилловский районы в теперешних административных границах до Октябрьской социалистической революции в течение многих столетий являлись оплотом православия. [...] Белозерское и Кирилловское духовенство было более реакционно, чем в других районах теперешней Ленинградской области».

Шоленинов, Федотовский и Остроумов вполне подходили на роль руководителей филиалов широко разветвленной контрреволюционной организации. Но следователей интересовали более крупные фигуры, в особенности епископы Нифонт Фомин, Валериан Рудич и Тихон Рождественский. В протоколах допросов содержатся самые разные подробности посещений ими Белозерска и Кириллова. К примеру, о епископе Тихоне, который давал благочинным «с 1936 г. установку о том, чтобы при закрытии церквей духовенство оставалось на своих местах и уже негласно исполняло различные обряды культа».

Готовые протоколы допросов белозерские чекисты переслали в Ленинград. Дело курировал начальник 4-го (секретно-политического) отдела УНКВД ЛО капитан госбезопасности Карпов. 27 августа в Ленинграде арестовали епископа Тихона – к тому времени настоятеля Князь-Владимирского собора. (Постановление об избрании меры пресечения и ордер на его арест подписаны в 4-м отделе НКВД только 17 сентября, причем без предъявления обвиняемому. Тюремные карточки епископа Тихона см. на ил. 96–99.) Епископ Тихон годился, по замыслу чекистов, на роль главного руководителя контрреволюционной организации. Практически одновременно, 28 августа, начальники Белозерского оперсектора и горотдела НКВД Власов и Портнаго «направили спецконвоем в Ленинград Федотовского и Шоленинова, перечислив их содержанием за 4-м отделом Ленинградского управления НКВД» – для дальнейших допросов.

В деле сохранились ленинградские протоколы допросов Федотовского и Шоленинова (машинопись, датированная 1–2 сентября 1937 г.). Протоколы подписаны начальником 11-го отделения 4-го отдела УНКВД ЛО Капраловым и следователем Миничевым (они же вели допросы епископа Тихона). Именно в этих ленинградских протоколах появляются различные варианты списка членов «контрреволюционной организации церковников» (общим числом от 14 до 33 человек, из них – две женщины). Видны следы правки, несколько имен вписаны дополнительно. Капралов и Миничев в начале сентября 1937 г. включали в список мифической организации всё новые имена. В то же время в Белозерском и Кирилловском районах каждую неделю арестовывались десятки людей. Вскоре учетные агентурные сведения о духовенстве были исчерпаны, и все лица, сколько-нибудь заподозренные в свободомыслии и упомянутые в протоко­лах допросов, – арестованы*. Скорее всего, именно тогда руководство Белозерского оперсектора решило довести число обвиняемых до желанной сотни – столько имен входило в так называемый «альбом» – образцовый протокол заседания Особой тройки в Ленинграде.

Белозерские чекисты и милиционеры выполнили план по арестам за счет женщин. Участковые за два-три дня опросили соседей бывших насельниц Горицкого монастыря и собрали необходимый компромат. О бывшей игумении монастыря Зосиме (Екатерине Реокатовне Рыбаковой) записали, что она «общественно полезным трудом не занимается, ходит по деревням и нищенствует». 23–25 сентября были арестованы 33 бывшие монахини и послушницы Горицкого монастыря, 30 сентября – еще четыр­надцать. Всего же были арестованы 62 бывшие насельницы монастырей и мирянки. Так же споро были оформлены десятки «признательных» протоколов допросов. Игумению Зосиму единственную освободили под подписку о невыезде – она едва могла передвигаться. Теперь арестованных хватало на несколько контрреволюционных дел. Основное из них получило название «Контрреволюционной повстанческой организации церковни­ков». Обвинительное заключение – ровно на 100 «повстан­цев» (среди них 24 жен­щины) – подписали нач. Белозерского горотдела НКВД Портнаго и один из главных следователей, старший лейтенант ГБ запаса Емин. Утвердил заключение начальник оперсектора Власов.

В 4-м отделе Ленинградского управления НКВД к общему списку присоединили имена «руководителей организации»: епископа Тихона (Рождест­венского) и священника Благовещенской церкви Александра Удалова, председателя Череповецкого епархиального совета и благочинного г. Черепов­ца. 4 октября 1937 г. (протокол заседания № 80) Особая тройка УНКВД ЛО вынесла решение расстрелять всех обвиняемых, помиловав только «активную церковницу» Анну Богданову – ее отправили на 10 лет в лагерь. 96 приговоренных к казни доставили из Белозерской тюрьмы в Ленинград. 9 октября расстреляли ровно 100 человек – включая содержавшихся под стражей в Ленинграде Рождественского, Удалова, Федотов­ского и Шоленинова. Игумению Зосиму этапировать в Ленинград не смогли ввиду ее общего состояния. Ее расстреляли в Белозерске 14 октября. (См. на ил. 106 предписание о расстреле Е. Р. Рыбаковой).

23 сентября 1937 г. была образована самостоятельная Вологодская область, 28 сентября Вологодское управление НКВД возглавил известный ленинградский чекист Жупахин. 15 октября 1937 г. из состава УНКВД ЛО исключены райотделения, выделенные в подчинение УНКВД по Вологодской обл.

Вологодская тройка принялась выполнять свои собственные планы, но и обязательства перед Ленинградом были перевыполнены. 22 октября 1937 г. (протокол заседания № 117) Особая тройка УНКВД ЛО рассмот­рела дело кирилловской «Контрреволюционной организации церковни­ков» (29 человек, среди них 24 насельницы Горицкого монастыря, якобы собирались вызвать недовольство населения, развалить колхозы и сорвать выборы в Верховный совет СССР) и дело «Контрреволюционной группы церковников, действующей на территории Горицкого сельсовета» (14 на­сельниц Горицкого монастыря и священник Аверкий Полицын – также будто бы пытавшиеся развалить колхозы). 30 октября в Ленинграде расстреляны 43 человека по спискам этих придуманных чекистами организаций. Старосту Горицкой церкви Анну Кукушкину по каким-то причи­нам не этапировали в Ленинград, а расстреляли позднее в Белозерске.

Отчитываясь в январе 1938 г. о выполнении плана репрессивной операции, зам. начальника УНКВД ЛО Гарин представил дело «Контр­революционной повстанческой организации церковников» как образцо­вое: «Белозерским оперсектором вскрыта и ликвидирована к.-р. повстанческая организация церковников в числе 102 чел. Организация действовала на территории Белозерского и Кирилловского районов и руководилась епископом Тихоновым, Рождественским [епископ Тихон Рождествен­ский. – А. Р.] и попом Федотовским. Руководители в районах создали к.-р. повстанческие группы для вооруженной борьбы с Соввластью. Подго­товляли терракты против сельского актива. Проводили к./р. подрывную работу в связи с выборами в Верховный Совет».

 

В 1939 г., после смены руководства НКВД СССР, были отданы под суд многие чекисты – исполнители репрессий, среди них и руководители Вологодского управления НКВД. Во время следствия над ними стали известны подробности формирования дела. Подсудимый Воробьев показал: «Примерно на половину арестованных не было никакого материала, кроме того, что они ходили в церковь и молились богу, а Власов все время напоминал и требовал «увязки» и «округления». Все привлеченные по делу прошли по первой категории». Следователь И. В. Анисимов (автор многих протоколов допросов насельниц Горицкого монастыря) показал в качестве свидетеля: «Допросы арестованных проводились таким способом: если арестованный не подписывал ранее заготовленный и вымышленный протокол допроса, то его били. На голову надевали тулуп, сшибали его на пол и били ногами, а после этого подводили к столу, вставляли в пальцы ручку и сами водили его рукой по бумаге. Таким образом были избиты Шаманов, Скворцов, Калганов, Троицкий и ряд других». Свидетель А. Ф. Кротов, начальник экспедиции Белозерского РО НКВД, показал, что многие арестованные «стояли по 12–17 суток. Люди ставились по 5–6 человек в углы в комнате ЗАГСа, в середине ставился милиционер, который не допускал ни шевелиться [так в тексте. – А. Р.], а следователи уходили в кино или на отдых». По окончании расследования в 1940 г. майор ГБ Сергей Георгиевич Жупахин, лейтенант ГБ Иван Тимофеевич Власов, ст. лейтенант ГБ запаса Иван Андрианович Емин и сержант ГБ Евгений Александрович Воробьев были расстреляны. Сержант ГБ Сергей Петрович Портнаго и сержант ГБ Василий Дмитриевич Овчинников были приговорены, соответственно, к 10 и 5 годам лагерей.

В 1956 г. при очередном обращении Прокуратуры к делу «Контр­революционной повстанческой организации церковников» токарь В. Н. Го­­­рин пояснил, как он подписывал свидетельские показания о своих соседях по улице в 1937 г.: «Никогда подобных показаний я не давал. […] Меня вызвал сотрудник РО НКВД Криулин и сказал мне примерно так: сейчас идет подготовка к выборам и нужно изолировать таких-то людей, и назвал фамилии Рыбаковой, Александровой и Сибиряковой. После этого Криулин прочитал мне заранее заготовленные протоколы допросов, где от моего имени говорилось, что Рыбакова, Александрова и Сибирякова занимаются антисоветской деятельностью. Я сказал Криулину, что об антисоветской деятельности Рыбаковой, Сибиряковой и Александровой я ничего не знаю. На это Криулин заявил, что ты должен помочь нам изолировать врагов. Я подписал протоколы допросов. На каждую женщину был составлен отдельный протокол».

Ленинградский следователь ст. лейтенант ГБ Петр Павлович Капра­лов к ответственности не привлекался.

О следователе Миничеве см. подробнее на с. 614–616 настоящего тома.

Удивительно сложилась судьба ленинградского организатора дела «Контрреволюционной повстанческой организации церковников» Карпова. Весной 1938 г. он исполнял обязанности начальника Мурманского окротдела НКВД, с лета 1938 г. был начальником Псковского окротдела НКВД. Судебными органами четырежды выносились определения о прив­лечении его к ответственности за участие в фальсификации следственных дел. Военный трибунал войск НКВД ЛВО 1 февраля 1941 г. постановил возбудить уголовное преследование в отношении бывших работников Псковского окротдела НКВД во главе с Карповым за то, что они «проводили вражеские установки Заковского и Литвина, внедряли их в следственную работу, втянули в преступную деятельность почти всех оперативных работников Окротдела и районных отделений, давали прямые установки на фальсификацию следственных дел и этим сами занимались, производили массовые незаконные аресты только по национальному признаку, внедрили фальсификацию протоколов допроса, массовое избиение и стойки в разных позах и другие методы издевательства». Группа работников Псковского окротдела была осуждена по этому обвинению, но Карпов еще 26 марта 1939 года был откомандирован в распоряжение отдела кадров НКВД СССР – с ведома Берии.

В 1943 г. начальник 4-го отдела 3-го Управления НКВД СССР по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник госбезопасности Карпов был назначен председателем Совета по делам Русской Православной Церкви и оставался в этой должности вплоть до увольнения 21 февраля 1960 года*.

Военный трибунал ЛВО выносил частные определения о привлечении к ответственности Карпова 17 октября и 24 октября 1955 г. и 17 сентября 1956 г. В ответ на последнее определение Главная военная прокуратура СССР указала военному прокурору ЛВО, что Карпову «за нарушения законности при расследовании дел в 1937–38 гг. решением Секретариата ЦК КПСС от 28 сентября 1956 г. объявлен строгий выговор с предупреждением. В связи с этим проводить проверку в отношении Карпова Г. Г. не следует». В справке о работе Комитета партийного контроля при ЦК КПСС за период с 1 марта 1956 г. по 1 марта 1957 г. тоже упоминается выговор: «за допущенные нарушения социалистической законности в 1937–1938 гг. т. Карпов Г. Г. заслуживал исключения из КПСС, но, учитывая давность совершенных им проступков и положительную работу в последу­ющие годы, Комитет партийного контроля ограничился в отношении т. Карпова Г. Г. объявлением ему строгого выговора с занесением в учет­ную карточку**.

Член общественного совета «Ленинградского мартиролога» А. К. Тамми так вспоминал о следственных приемах Карпова: «Карпов сначала молотил табуреткой, а затем душил кожаным ремнем, медленно его закручивая...»***.

Сержант ГБ Ребров на суде в 1940 г. показал, что «меры физического воздействия и «стойки» применяли все оперативные работники Псковского окротдела», причем наиболее изуверский способ допроса применял Карпов: «Я допрашивал арестованного, в это время вошли Карпов и Степанов (зам. Карпова). Они спросили у меня: «Арестованный дает показания?» Я им ответил, что он не сознался в своей деятельности. После этого Карпов позвонил коменданту окротдела Морозову и приказал в кабинет принести бутылку нашатырного спирта и полотенце. Карпов намочил полотенце нашатырным спиртом и завязал им рот арестованного, а сами начали избивать его, при этом приговаривали: “Такой метод хорошо помогает делу и безопасен для здоровья”*».

Генерал-майор госбезопасности Георгий Григорьевич Карпов умер в 1967 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

 

Вологодские священники и миряне реабилитированы 31 октября 1999 г. за отсутствием состава преступления. На Левашовском мемориальном кладбище стараниями нынешних насельниц Горицкого монастыря воздвигнут крест памяти убиенных в 1937 г. Крест резал бывший плотник иерей Алексей Фомичёв – настоятель Троицкого храма в селе Талицы.

См. также
Каблуков Григорий Васильевич

Анатолий Разумов

---