Освенский Михаил Абрамович

СЕМЬЯ ОСВЕНСКИХ

Михаил Абрамович Освенский

Мой брат, Михаил Абрамович Освенский, родился в 1898 г. в местечке Яновичи Витебской губернии. Всю жизнь был на партийной работе. В 1917 г. ушёл добровольцем в Красную армию, где в этом же году был принят в партию. Будучи начподивом 51-й Перекопской дивизии, вместе со всеми отстаивал судьбу революции.

После окончания Гражданской войны работал в ПУРе, а затем инструктором ЦК ВКП(б).

С 1921 г. по 1934 г. (17-й съезд) включительно всегда участвовал в качестве делегата в партийных съездах. В 1928 г. был направлен в Ленинград, где работал при С. М. Кирове сначала секретарём Октябрьского райкома партии, а затем Володарского. В 1937 г., не будучи исключён из партии, был арестован.

Анна Абрамовна Освенская,

С.-Петербург, 1997 г.

Автобиография Екатерины Паншиной

Я, Паншина Екатерина Николаевна, родилась 20 ноября 1899 г. в г. Мещовске Калужской обл. в семье мелкого торговца (прасола).

С 9 лет до 19 училась сначала в гимназии, а затем в единой трудовой школе. По окончании школы несколько месяцев проработала учительницей в селе. С апреля 1920 г. работала в библиотеке госпиталя-приёмника в г. Калуге. Закончив трёхмесячные библиотечные курсы, я с 1 сентября 1920 г. добровольно ушла в Красную армию. Была на Южном фронте в 6-й армии. Работала библиотекарем на политкурсах при политотделе 6-й армии в г. Херсоне, а затем в 51-й Перекопской дивизии в г. Одессе работала библиотекарем на диввоенполиткурсах.

В 1922 г. демобилизовалась и работала в г. Москве в библиотеке дома Реввоенсовета до 1924 г., одновременно училась в Индустриально-педагогическом институте им. К. Либкнехта.

В 1923 г. вышла замуж за Освенского Михаила Абрамовича, который работал в Политуправлении Республики, затем в ЦК ВКП(б).

В 1925 г. родилась дочь Елена Михайловна Освенская, которая в настоящее время живёт и работает в Ленинграде. В 1927 г. родилась вторая дочь, Ирина. После рождения второго ребенка я оставила институт и была домохозяйкой. В 1928 г. уехала в Ленинград с мужем и детьми.

В 1937 г. 3 сентября арестовали мужа. В 1938 г. 5 января арестовали меня. В марте 1938 г. была осуждена Особым совещанием как член семьи врага народа на 8 лет ИТЛ. Отбыла наказание в Темниковских лагерях Мордовской АССР.

В январе 1946 г. приехала в г. Малая Вишера Новгородской обл. В лагере 6 лет болела малярией, потом пеллагрой, а потому, освободившись, не могла постоянно работать по состоянию здоровья.

В 1951 г. дочь моя Ирина Михайловна Освенская закончила 1-й Лен. медицинский институт им. акад. И. П. Павлова и была направлена на работу в Казахскую ССР, Джамбульскую обл., Чуйский район, с. Новотроицкое, где работает хирургом до сих пор, а я живу с нею.

В марте 1955 г. была снята с меня судимость. В июне 1956 г. реабилитированы муж и я.

Паншина,

19 июля 1956 г.

Политработа в дивизии

Из доклада начподива т. Освенского на 4-й дивизионной
партконференции (Красноармеец: Орган Политотдела Н-ской Перекопской дивизии. 1921, № 337, 30 ноября, с. 1)

Давая оценку и отчёт о положении работы дивизии, т. Освенский считает необходимым, прежде всего, остановиться на самой задаче работы, которая сводится к тому, чтобы создать коммунистически воспитанную и квалифицированную в военном деле армию.

Эта задача не может быть разрешена в течение месяца или двух. Для этого нужны годы. Задача имеет определённый ряд этапов. То, что было крайне необходимо ввести несколько месяцев тому назад, сейчас устарело.

Фактически к такой работе мы приступили недавно. К тому же следует указать на весьма существенный факт в нашей работе – мы имеем дело с армией, строящейся, перестраивающейся и переформировывающейся, армией, которая и в условиях мирного строительства выполняет чрезвычайно много задач общегосударственного характера, не имеющих непосредственного значения в строительстве этой армии.

По существу основная наша задача – военно-политическое воспитание красноармейца. Но если мы обратимся к нашей работе, мы увидим, что половину, если не больше, содержания её составляют другие области работы. Для примера назову продналоговую кампанию, топливную и проч.

Кроме того, наша армия строится в стране с разрушенным хозяйством. Естественно, что в армии, её строительстве, отражаются все минусы нашего общехозяйственного положения. И низкий общекультурный уровень страны тяготит над армией.

Вот что из себя представляет дивизия: рабочих 15 проц., крестьян 75 проц., 10 проц. падает на остальных. Культурный уровень приблизительно таков: грамотных 60 проц., малограмотных 35 проц. и процентов 5 неграмотных. Конечно, грамотность 60 проц. следует также поставить под некоторым вопросом.

Паншина – Освенскому

Одесса, 7 марта 1922, 9 часов 5 минут вечера.

Дорогой мой Мишенька, не могу заниматься до тех пор, пока не напишу тебе хотя несколько строк. Поговорить хочется с тобой. Настроение хорошее, большая охота работать, сижу по целым вечерам над докладами да над книгами. Трудновато, т. к. совершенно не умею говорить как следует, а это здорово мучит. Жажда большая почерпнуть всё, и приходится отчасти разбрасываться в самостоятельной работе. По вечерам погулять хочется и в театр хочется, но пока креплюсь, предпочитая, пока есть возможность, лучше сидеть и читать. Вчера была с одним из курсантов в порту. Давно собиралась на море. На дворе так хорошо, что нет сил сдержать желание хотя 1–11/2 погулять. Порт оживился: людно, шумно, весной пахнет. Сегодня у Лизы не была, а ей из дома телеграмма о том, что мама при смерти. Думаю ей не показывать, т. к. ехать ей нельзя, нервничать же будет основательно. Сегодня в Одессу приехали Калинин и Петровский, приехали ли Дыбенко со Шкляром, ещё не знаю. Эртман еще не приходила, а потому довольна, что никто не мешает мне. Теперь веду правильный образ жизни: с 7 ч. встаю, в 8 в школе до 7–8, а иногда и до 6, затем дома занимаюсь до 12, ровно в 12 ч. ложусь спать. Правда, уж слишком благоразумно? От тебя, Мишенька, несколько дней уже нет писем – это скверно отзывается и даже мешает заниматься, т. к. мысли с лекции улетают в Москву. Головкин мечтает о поездке на ХI съезд. Если Шк. не задумает ехать сам, то поедет наверно Г. Пришла Вера, сообщила, что Шкприедет через 2 дня. О всех перетурбациях напишу или с Голили со Шк. Вера мешает, а посему кончу.

8 марта, 9 часов 30 минут вечера

Сегодня получила от тебя, Мишенька, письмо от 21/II. Получила по дороге в госпиталь к Лизаветке, а т. к. руки были заняты, то и пришлось его читать в госпитале уже. В школе сегодня совсем не была, т. к. проснулась поздно и решила совсем не ходить, да кроме того и работа была. Вначале занималась подготовкой к докладу, а затем пошла блинцы жарить. Лиза получила муки и сала. Не заметила, как время подошло к 4 ч., а в 5 Вера принесла обед и помчали в госпиталь. Лизаветка получила от Капустина громадное письмище, полную исповедь. Прочитали твоё письмо, а затем и Капустина, напились чаю, поболтали немножко. Время бежит. А сейчас пришла только из Красного переулка, куда ходила по воду. Ночь лунная, свежая. Стараюсь не смотреть на луну: напоминает ночи, проведённые с тобой. Чертовски хочется быть с тобой. Признаться, весна и лето лучше в Одессе, чем в Питере или Москве, но уж если ты не сможешь вернуться в Одессу, так лучше в Питере вместе, нежели в Одессе одной.

Оказывается, Мишенька, в Одессе-то лучше обеспечены материально мы, чем вы в Москве. В первых письмах ты пишешь, что компания собирается даже горячая, а теперь и бежать собираешься? Вполне понимаю и разделяю твоё состояние, когда ни работа, ни обстановка не удовлетворяет. В Питере ты думаешь работать в дивизии или опять в верхах? Теперь наверно уже решили, когда едете туда, а, может быть, уже и уехали? Эх, кабы можно было дня через 3–4 получать письма. Мне по окончании курсов только удастся уехать, если ты не приедешь сюда. Правда, мне самой хочется ещё позаниматься здесь, т. к. сейчас только начинается самостоятельная работа и интересная.

Ну теперь, кажется, упрекать друг друга в продолжительном молчании не приходится, я тоже пишу почти ежедневно. А теперь бы, дорогой, погулять бы по Одессе, поболтать, нацеловаться бы вдоволь, почитать вместе, закурить и завалиться спать. Закурю, да только одна. Целую, родной мой. Твоя К.

Освенский – Паншиной

с. Петровское, 5 марта 1925, 10 часов  10 минут вечера

Котюнчик дорогусенький!

Только что мне передали твой ответ на мою телеграмму. Я уже было отчаялся. Тут телеграф работает до 9-ти часов вечера с 9-ти утра. А завтра в 6 часов утра мы отсюда выезжаем. Приятно сознание, что в течение 1 дня я разговаривал с тобою, с Москвой. Жду не дождусь получения от тебя письма от 19-го, о котором ты мне сообщала в прошлой телеграмме. Письмо это уже, вероятно, в Ставрополе, но я его увижу не раньше 10–12-го.

Мы закончили Петровский и Туркменский районы. Завтра приступаем к обследованию Ставропольского района. Рассчитываем закончить обследовательскую работу к 20-му. Ещё пара дней на писание доклада. Очевидно, приеду числа 23–25-го. Затянулось маленько дело. Много работы, устаёшь. Хорошо хоть, что жрёшь добропорядочно. Ребята говорят, что я поправился. Я этого не нахожу. Но загореть я уже успел. Тут с неделю уже установилась хорошая весенняя погода. Снегу уже нет. Можно ехать на машине.

Надоело. Хочется скорей домой. Посмотреть на тебя и на малютку. Ведь я ж ни слова не получил от вас, если не считать телеграфных, успокаивающих, но не уясняющих.

Я очень доволен, что мать приехала. Передай привет от меня и, если удобно, благодарность.

Котюнчик, мне хочется побыть с тобою. Уж скоро месяц, как я уехал. А предстоит ещё больше двух недель. Почти что летний отпуск.

Котик, есть у меня новый проект имени – Марксилена. Красивое имя. Подумай-ка.

А как она? Растёт? Все ещё красная? Маленькая или большая? Много ли кричит? Здорова ли? Как у тебя с молоком? Есть ли у неё какое-либо сходство с тобою или со мной? Как ребята с Яковл., бывают теперь или смущаются? Как Грандо поживает? Захаживает ли?

Напиши в Ставрополь и отправь спешной почтой.

Крепко, крепко, Котюнчик, тебя обнимаю и целую тебя и малютку.

Твой Миша.

Из Книжки отличника Темниковского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР

Статья 12. Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу «Кто не работает, тот не ест» (Из Конституции СССР).

Фамилия Паншина

Имя Екатерина

Отч. Николаевна

Год рожд. 1899

Статья ЧСИР

Срок 8

Дата выдачи книжки 28 апреля 1943 г.

Поощрения

27/III-41 г. За хорошую работу одно внеочередное письмо.

26/IV-41 г. За участие в конкурсе разрешено одно внеочередное письмо.

28/IV-43 г. За активное участие в предмайском трудсоревновании, перевыполнение производ. норм объявить благодарность с занесением в л/д и присвоить звание «Отличника Темлага НКВД» и выдана книжка отличн.

17/IX-45 г. За отличную работу объявить благодарность и разрешить отправку 2-х внеочередных писем.

Из «Записок об Анне Ахматовой» Лидии Чуковской

(М., 1997, т. 3, с. 104, 106)

Я давно не встречалась с Анной Абрамовной [Освенской], но слышала от общих друзей, что любимый её брат, арестованный в 37-м, реабилитирован посмертно. Но, думала я, он расстрелян – жена его была отправлена в лагерь, а это, как я узнала в сороковом, верный признак мужнина расстрела. Я собиралась поговорить о «Красотке», но, пока мы шли по Озёрной, спросила у Анны Абрамовны, вернулся ли за эти годы кто-нибудь, кто сидел с её братом в одной камере и что ей вообще известно о его последних днях. Спросила – и раскаялась. Ужасно, ужасно, и зачем рассказали ей? Впрочем, «кто имел силы пережить, должен иметь силы помнить». О гибели брата ей сообщили двое вернувшихся. Он был не расстрелян, а запытан, он умер на Шпалерной под пытками. Он отказывался подписать что бы то ни было – о себе, о других (а ему вменялось в вину участие в террористическом заговоре) и обозвал следователя гестаповцем. В разговорах с товарищами по камере он утверждал упорно, что в стране произошел фашистский переворот и вот почему арестовывают неповинных и, уж разумеется, в первую очередь, коммунистов. (Он был коммунист.) ...О, сколько раз слышала я в тридцать седьмом эту версию! За неё хватались, цеплялись, она вносила смысл в бессмыслицу!.. Его избивали на каждом допросе. Однажды под утро в камеру втащили и бросили на пол какую-то окровавленную рогожу: «вот вам ваш Освенский»... Он был ещё жив. Шевелил губами. Умер к утру.

Что он понимал – до тюрьмы? Чему – служил, служа партии? Что – понял?

<…>

Анна Андреевна попросила меня рассказать о моей вчерашней спутнице.

– У неё хорошее лицо. Но почему люди так меня боятся? Ведь она слово вымолвить боялась.

Я, в беглых чертах, рассказала об Анне Абрамовне: «одинокая мать», работала у нас в редакции младшим редактором, растила маленькую дочку. Когда, в 37-м, редакция была разгромлена, Анну Абрамовну уволили. И тут же обрушилась новая беда: арестовали брата, а потом и невестку. Остались две девочки. Анна Абрамовна взяла их к себе и своим трудом вырастила всех трёх: дочку и двух племянниц. Хотя и право на труд вернули ей далеко не сразу.

– Желала бы я видеть хоть одного человека, – с тихим бешенством сказала Анна Андреевна, – в семействе которого в 37-м году не оказалось бы врага народа. Одного, двоих... Брат и невестка погибли?

– Невестка вернулась, а брат – погиб, – ответила я. Конечно, ни слова, ни словечка ей, её больному сердцу, о кровавой рогоже! Ни слова, хотя эта проклятая рогожа всплыла передо мною сегодня, чуть только я открыла глаза.

Рассказывая про Анну Абрамовну и девочек, я вдруг вспомнила то, о чём не вспоминала столько лет. Один раз, мы, Туся, Шура, Зоя и я, решили помочь Анне Абрамовне устроить для девочек весёлую елку. Пришли с подарками. Одной, – помнится, Лене, – подарили большую, нарядную коробку шоколадных конфет. Когда девочка открыла коробку, оттуда к ней на колени выпал красный квиточек: по красному полю белыми кудрявыми буквами «Спасибо товарищу Сталину за счастливое детство»...

– Если бы Сталин не умер, – сказала Анна Андреевна, – этой девочке, кроме счастливого детства, причиталась бы и счастливая юность. Её арестовали бы: дочь расстрелянного должна была бы пополнить собою ряды «мстителей». Её ожидала бы судьба моего Лёвушки... А ваша Анна Абрамовна – подвижница. Оттого она такая застенчивая. Подвижники всегда застенчивы. Помните у Толстого – подвиг капитана Тушина? Подвиги разные – не знаю, который выше, – а застенчивость равная.

* * *

Секретарь Володарского райкома ВКП(б) Михаил Абрамович Освенский перед арестом был обманно назначен начальником Главного управления хлопчатобумажной промышленности. Арестован в ночь на 3 сентября 1937 г. Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР рассмотрела его дело 30 ноября от 14 часов 40 минут до 15 часов. В предписании на расстрел он значится 17-м из 30 приговорённых к высшей мере наказания. Был ли он расстрелян, или, согласно преданию, умер от побоев, в точности установить не удастся. Судя по акту о приведении приговора в исполнение, все 30 человек расстреляны в тот же день от 22 часов до 22 часов 30 минут.

Освенский и Паншина жили в квартире 15 известного дома 21 по Кронверкской улице. 16 ноября 1937 г. Паншину из квартиры выписали. В канун расстрела Освенского в квартиру заселили семью секретаря горкома ВКП(б) Владимира Марковича Цветкова. В мае 1938 г. арестовали и Цветкова. Жена его умерла через несколько недель.

Паншина реабилитирована Военной коллегией Верховного суда СССР 12 мая, Освенский – 26 мая 1956 г. В июне 1956 г. Екатерина Николаевна получила обе справки о реабилитации. Вернулась в Ленинград, умерла в 1960 г. Вернулись в Ленинград и её дочери. Ирина Михайловна Освенская умерла в 1980 г. Елена Михайловна Освенская – в 1988 г.

Однако первым из братьев был арестован Зиновий Абрамович Освенский (1902–?). В 1935 г. его выслали с семьёй из Ленинграда. Работал плановиком Сургутского райисполкома. Вновь арестован 2 сентября 1936 г. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в Тюмени 6 мая 1937 г. осуждён на 10 лет тюрьмы. Из заключения не вернулся. Жена его была вновь выслана. Двоих дочерей взяла на воспитание в Москву сестра Освенского Ревекка Абрамовна. Её не арестовывали.

Ещё один брат, Израиль Абрамович Освенский (1906–1984), работал начальником сектора инстументально-штамповочного отдела Горьковского автозавода. Арестован после войны, осуждён в 1947 г. Горьковским облсудом на 8 лет лагерей. В январе 1955 г. срок был снижен до 7 лет. Дождался свободы, был реабилитирован. Помянут в Книге памяти жертв политических репрессий в Нижегородской области (1997, т. 1, с. 336).

Анна Абрамовна Освенская (1908–1997) работала с 1935 г. в Лендетиздате. 5 сентября 1937 г. ей предложили подать заявление об увольнении. Через два года смогла устроиться на работу в Судпромгиз.

19 июня 1937 г. в Москве как «участник контрреволюционной террористической организации» был арестован муж Анны Освенской Пётр Янович Витолин, перед арестом – нач. Управления плодоводства Московской обл. Он расстрелян 9 февраля 1938 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Помянут в Книге памяти «Расстрельные списки: Москва, 1937–1941: „Коммунарка“, Бутово».

Анна Абрамовна хранила семейный архив Освенских, материалы для нашей публикации предоставила её дочь, Елена Петровна Витолина. Электронный вариант писем подготовила Ольга Александровна Комарова.

В письмах Паншиной и Освенского упоминаются:

Калинин Михаил Иванович (1875–1946) – председатель ВЦИК и ЦИК СССР.

Петровский Григорий Иванович (1878–1958) – председатель Всеукраинского ЦИК.

Дыбенко Павел Ефимович (1889–1938) — нач. 51-й Перекопской дивизии. Впоследствии командующий войсками Ленинградского военного округа. Расстрелян в Москве 29 июля 1938 г. Будет помянут в 10-м томе «Ленинградского мартиролога».

Шкляр Марк Владимирович (1897–1937) – военкомдив. Впоследствии зам. начальника Челябинского облземуправления. Расстрелян в Челябинске 29 декабря 1937 г. по приговору Выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР.

Головкин Василий Григорьевич (1897–1938) – военкомбриг. Впоследствии комдив 46-й стрелковой дивизии, делегат 17-го съезда ВКП(б), кавалер ордена Ленина (1936). Расстрелян в Киеве 26 сентября 1938 г. по приговору Выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР.

Грандо Евсей Павлович (1890–1938) – работник Моссовета (Моссовет – шеф 51-й Перекопской дивизии). Впоследствии зам. начальника строительства Дворца Советов, кавалер ордена Ленина (1932). Расстрелян в Москве 21 января 1938 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.

В приведённом фрагменте «Запискок об Анне Ахматовой» упоминаются:

Туся – Тамара Григорьевна Габбе (1903–1960), работник Лендетиздата, писательница. Арестовывалась в 1937 г. как «шпионка». Чудом уцелела.

Шура – Александра Иосифовна Любарская (1908–2002), работник Лендетиздата, писательница. Арестовывалась в 1937 г. как «шпионка». Чудом уцелела. См. её воспоминания в 3-м томе «Ленинградского мартиролога».

Зоя – Задунайская Зоя Моисеевна (1903–1983), работник Лендетиздата. Уволена из редакции одновременно с Освенской.

Лёвушка – Лев Николаевич Гумилёв (1912–1992). Неоднократно арестовывался, находился в тюрьмах и лагерях.

Лидия Корнеевна Чуковская (1907–1996) в молодости дважды арестовывалась, отбывала ссылку. В 1938 г. расстрелян её муж, Матвей Петрович Бронштейн (будет помянут в 8-м томе «Ленинградского мартиролога»). Чуковскую и Освенскую не отправили в 1938 г. в лагеря только потому, что не нашли для ареста. Чуковскую – в Ленинграде, Освенскую – в Москве. Осенью 1938 г. ежовская репрессивная кампания завершилась, и эти аресты не понадобились. – Ред.